[Сайкин Кирилл Андреевич]

На почту града Воркуты,
С пометкой «Дедушке Морозу».
Пришло письмо, открыли рты
От директрисы до завхоза.
Писал дедуле паренёк:
«Совсем мы Деда обнищали,
Искрит на улице денёк,
Проблема с зимними вещами.
Давно одежду перерос,
Живу в семье алкоголички,
Пришлите Дедушка Мороз
Мне шубку, шапку, рукавички!»
Так коллектив растрогал он,
Пол дня рыдали тёти-плаксы,
Что даже Главный почтальон
Положил сверху тридцать баксов.
Такой вот вроде хеппи-энд,
В бегах про варежки забыли,
Собой, любуясь в тот момент,
Куранты Новый Год пробили.
А к Рождеству опять письмо,
Его открыли с песней в горле:
«Спасибо, Деда, всё дошло
Лишь варежки на почте спёрли!»
Профорг их, Дедушка Мороз.
От смеха взмок в нарядах ватных:
«Когда ты делаешь добро,
Не жди реакций адекватных!»

[Сайкин Кирилл Андреевич]

На лошади вечерней, рассевшись кое-как,
Кто сел в купе, ну, а кому плацкарты.
В углу затих хохол, запрятав сало в свой кулак,
За стеночкой лохов разводят в карты.

Плетётся тихо лошадь, копытами стуча.
И проводник звенит в подсобке тарой.
В купе соседнем на столе бутылка и свеча,
И кто-то нежно балует с гитарой.

За стенкой тихий стон - видать, нехорошо,
А может, хорошо, и даже очень!
И если ещё часик он продолжится ещё,
То пол вагона тоже так захочет!

За окнами раскинулась долина дураков,
Страна чудес мигает огоньками.
В ней для кидал, признаться, не бывает потолков:
Куда не брось, засажено лохами.

А парочки по тамбурам целуются в засос,
Посвистывает кучер, ржет лошадка.
Мне снится чудный сон, что он нас всех привёз
В долину, где всем пьяно, сыто, сладко...

За стенкой бьют кидалу два лОха -простака,
Вокал-базар, проснуться и побриться.
Быть может, выйду здесь, и вдруг, наверняка,
Могу в стране чудесной очутиться...

В долине, где цветут сады и вечная весна,
Где нет кидал, и нет понятий "лОхи",
Туда, где есть всегда удачи полоса,
И только голубям бросают крохи....


Хавер..

[Сайкин Кирилл Андреевич]

Михалыч
Вадим Андреевич – начальник цеха по сборке катодных выпрямителей сидел в засаде. Он был молод, но уже успешен в карьере. Сразу после учёбы пришёл на электротехнический завод мастером, а через год был уже начальником.

Несмотря на то, что многие рабочие были старше Вадима Андреевича, его уважали. Цех перевыполнял план по поставкам оборудования для «Газпрома», и все работники получали солидные премии. Никогда никто не был необоснованно обделён, несмотря на попытки финансового отдела. И в том была немалая заслуга Вадима Андреевича.

В общем, в цехе царил мир и согласие. Но, неделю назад вдруг стал пропадать инструмент: шуруповёрты, дрели. Осмотр вещей работников результатов не давал. Но, даже наоборот, сделал людей раздражительными. Их обижало недоверие руководства и соратников по цеху. Вон сегодня Киселёв вообще пришёл на работу с огромным фингалом под глазом, работал плохо, в основном ходил без дела и пугал своим видом девушек из отдела технического контроля.

Вадим Андреевич почти отчаялся найти виновника краж, а, значит, ему предстоял нелёгкий разговор с начальством, после которого уважения к работникам его цеха резко поубавится. И вот, один из старых рабочих рассказал Вадиму Андреевичу об одном укромном местечке, которое с советских времён использовалось для выноса всего «что плохо лежит» с территории завода. Рабочие в шутку называли его «тропой могикан».

Это был участок стены со всех сторон укрытый от посторонних глаз гаражами с одной стороны и строениями завода с другой. Пробраться к нему можно было лишь по узкому лазу между стенами цехов.

Поэтому сейчас, спрятавшись за одним из гаражей, Вадим Андреевич сидел в засаде. Он ждал, когда вор придёт на уже окончивший работу завод, чтобы забрать «добычу».

Время ожидания всегда тянется очень медленно. Особенно на морозе. Но молодой начальник цеха, во что бы то ни стало, должен был поймать виновника.

И вот, в ранней темноте зимнего вечера показался силуэт. Михалыч! Не узнать его было невозможно. Михалыч – двухметрового роста угрюмый мужик пятидесяти трёх лет. Рабочий ещё советской закалки. Опытный, трудолюбивый.

Он был бригадиром. Подчинённые, да и все остальные его уважали и побаивались за молчаливость и строгость. И тут – вот те на! Михалыч, и вдруг вор. Вадим Андреевич не мог в это поверить.

Михалыч резво перепрыгнул через забор, а спустя пять минут перелез обратно с большой сумкой в руках. Вадим Андреевич вышел из укрытия:

- Не ожидал от тебя, Михалыч. От кого угодно мог. Но ты!

Бригадир резко повернулся и устрашающе поглядел на начальника. Вот тут Вадим Андреевич пожалел, что не взял с собой никого из охраны завода: каждый кулак Михалыча был почти с голову Вадима.

- А, это ты Вадим Андреевич. Стало быть, ворюгу во мне увидел. – Было видно, что бригадир успокоился и выглядел уже не грозным, а расстроенным.

- А как всё это понимать? – Вадим указал на сумку, ожидая разъяснений.

- Да вот. Дело такое. Как говорится конфиденциальное. Давай, Андреич, спокойно поговорим. – Михалыч подошёл к начальнику и поставил сумку у ног.

– Знаешь интернат для детишек слепых?

- Тот что у Центрального Парка? – Вадим не понимал при чём тут детишки. Неужто бригадир решил на жалость давить?

- Он самый. – Михалыч вздохнул и продолжил. – Так вот, как ты знаешь, семьи у меня нет. Один я. Всю жизнь бобылем хожу. А тут что-то так тошно стало: для кого это всё – премии, зарплаты. Пью я мало. А копить – на тот свет всё равно не заберёшь. И захотел я дело доброе сделать. Может быть первое в жизни по настоящему нужное. Поехал в интернат, расспросил, что им требуется, сколько. Вот, сказали, книжек у них не хватает. Но не простых, а особых. Со шрифтом этого, как его…

- Брайля. – Подсказал Вадим. Он уже стал кое-что понимать в ситуации.

- Вот-вот. Его самого. Долго я искал, где достать. Один книжный магазин помог. За процент от цены согласился привезти из столицы. Сегодня утром перед работой я книжки то забрал. Все хорошие, наши, советские. Заходер, Успенский, Драгунский – не чета заграничной ерунде. Пусть детишки читают, авось людьми вырастут. А отвезти уже не успевал. Вот и припрятал до вечера.

- А зачем? К чему этот спектакль, лазание по заборам, как ниндзя? Вот чего не пойму я, Михалыч.

- Так ты ж репутацию мою знаешь? Ну, какой из меня добрый «Дед Мороз»? Мужики засмеют, уважать перестанут. – Огромного роста бригадир выглядел сейчас так, словно готов заплакать. – Не рассказывай ты никому, как человека прошу.

- Дурак ты, Михалыч. Вот вроде взрослый человек, а дурак. – Вадим улыбнулся. – Кто ж за добрые дела уважать перестанет? Мужики то у нас нормальные. Наоборот поддержали бы, помогли. Не все волками в наше время стали.

- Да. Наверно. – Михалыч тоже улыбнулся, и Вадим Андреевич поймал себя на мысли, что впервые видит его улыбку. – Старый дурак. Не обижайся на меня, Андреич. Испугался я непонимания людского.

- Пойдём, у меня там машина за углом, подвезу. А по пути расскажешь, что ещё интернату надо. Мы всем цехом скинемся, устроим детишкам новогоднюю сказку! – Вадим Андреевич подхватил тяжёлую сумку с книжками и зашагал в сторону стоянки. Михалыч двинулся следом. Внезапно он остановился, как-будто вспомнил что-то и сказал:

- А насчёт инструмента, Вадим, ты не беспокойся. Нашёл я виновного. Завтра всё в цех вернётся. Только имени тебе я не скажу – сам уже разобрался. Такого не повторится больше.

- Хорошо. Пусть будет так. – Вадим снова улыбнулся, припомнив здоровенный фингал Киселёва. – Поехали. Надо ещё к ужину поспеть.

[Сайкин Кирилл Андреевич]

Предновогоднее.Почти невероятная история(с)


Я захлопнул дверцу и, заведя двигатель, закурил.
Вокруг моей машины суетливо несся субботний базарный народец, довольный жизнью, что яйца упали вновь в цене и капуста дешевая, прям на удивленье.
Мандарины хватали ящиками, Конфеты сметали с прилавка в пять секунд.
А сверху, на все это, сыпал неторопливо пушистый снежок, подсвечиваемый далеким и холодным солнцем.
В боковое окно моей машины, кто-то энергично и требовательно постучал.
Я повернул голову и увидел девочку лет шести-семи, которая торопливо что-то бормотала, показывая куда-то рукой.
Я опустил стекло:
-Что случилось, солнышко? - Я заметил светлые кудряшки и немало удивился, что дитя в мороз без шапки.
- Папа уехал. - Она показала рукой без варежки в сторону дороги.
Я не сразу понял, честно говоря.
- Как уехал? Куда?
- Домой на нашей мафыне. - Доложила девочка и, подумав, добавила. - На красной мафыне.
- Вот те раз. - Я сдвинул шапку на затылок и почесал макушку. - Ныряй ко мне, сейчас поедем искать твоего папку.
Маленькая блондинистая девочка проворно обежала машину и уселась на переднее сидение.
- Ух, ты! - Искренне восхитилась она. - А как ее зовут?
- Маздой кличут, - я махнул рукой. - Где живешь, знаешь?
- Ага. - Девочка стала серьезной и, сдвинув бровки к переносице, отчеканила. - Улица Фолохова дом пять квартира семнадцать, код двери три-четыре, папу зовут Сережа, маму Лена, кота Барсик.
Я посмотрел на нее и хмыкнул - детская непосредственность.
- Тебя как зовут, солнце?
- Лизонькой. - Она лукаво улыбнулась. - А тебя?
- Шурик. - Я достал телефон и набрал номер жены. - Киса, ты долго?
- Я за медом стою. - Донесся до меня голос жены.
- Брось его, дело есть.
- Что опять? - Настроение у жены было превосходным, повидимому.
- Мишн импасибл. - Кодовая фраза для нашей семьи, означающая срочное и важное дело.
- Бегу. - Прочирикала жена.
- Лизонька, пересядь назад, пожалуйста. - Попросил я.
В салон впорхнула жена, принеся с собой запах морозного утра вперемешку со сладким, праздничным запахом мандаринов.
- Рассказывай, Шура.
- Сзади. - Я улыбнулся.
Жена, недоверчиво посмотрела на меня, а потом повернулась назад.
- Ой! А ты кто?
- Лизонька, - опередил я девочку. - Ее папа Сережа уехал на красной машине, а ее забыл на базаре, а живет она на улице Шолохова и ее кота зовут Барсик.
- Не придуривайся, Саш. - Одернула меня Ольга и, решительно хлопнув дверцей, пересела назад к нашей "потеряшке".
- Что стоишь? - Довольно грозно рыкнула жена. - Рули по адресу, папу там мама щас оскопит. Гони, Ковалев!
- Понял. - Мотнул я гривой и утопил педаль газа в пол.

Наша белая Мазда боролась с сугробами. Подвывая двигателем, машина бойко пробиралась вперед, в районе новостроек.
- Тут! Я дома! Ура! - С заднего сиденья понеслись победные крики. - Вон папа и мама, а вон мафына нафа красная!
У подъезда, у припаркованной красной "десятки", бурно что-то обсуждали мужчина и женщина.
Я притормозил у тротуара.
Лизонька выпорхнула из машины и бросилась к родителям.
Причитания мамы, виноватое молчание отца, у всех глаза на мокром месте.
Я включил заднюю скорость и попятился к выезду из двора.
Снова сугробы, машина переваливаясь с боку на бок, пробирается к дороге.
- Вот и хорошо. - Вдруг сказала Ольга.
- Славно. - Согласился я.
На перерез нам, проваливаясь в снег, несся Лизонькин папа Сережа:
- Стой! - Он замахал руками. - Стой!
Я притормозил.
- Спасибо вам! - Выпалил он, задыхаясь.
- Не за что. - Ответил я. - Ты, Серега, в следующий раз дитя без шапки не оставляй на улице.
- Угу, - он мотнул головой, тяжело дыша. - Поворачивай назад.
- Не стоит. - Я улыбнулся.
- А я говорю, поворачивай.

Полпервого новогодней ночи, мы, с женой, сидели в креслах и слушали Серегу.
- А Лена ее спрашивает - а почему так спокойно в чужую машину села? А Лиза серьезно так отвечает - Мама, что ты! Он же Дед Мороз Шура и жена у него Баба Мороза Оля!
Я усмехнулся и посмотрел на сложенные костюмы Деда Мороза и Снегурочки, в которых мы с женой с утра поздравляли детей и в них же поехали на базар.


Вот так вот. Дед Мороз Шура и Баба Мороза Оля

С НАСТУПАЮЩИМ ВАС!

[Сайкин Кирилл Андреевич]

... Тёмной ночью Дракон опустился на лугу недалеко от стен дворца. Здесь по утрам выгуливали принцесс, и он намеревался завтра раздобыть себе новое домашнее животное. Найдя место, где трава была повыше и погуще, Дракон распластался на земле, подобрал крылья и приготовился ждать.

"Это хорошо, что я зеленый и плоский,-подумал он,- пока не нападу, никто меня и не заметит. Сами принцессы-то не кусаются, но у самцов, которые их сопровождают, очень неприятные жала."

И в этот момент кто-то ударил Дракона по морде. Совсем слабо, но весьма решительно. Дракон скосил глаза, пригляделся и увидел у себя под носом котенка. Котенок стоял, растопырив тощие лапки, выгнув спину горбом и распушив хвост; от этого он казался вдвое больше. И это хорошо, потому что иначе Дракон бы его даже не увидел.

- Ты чего?-удивился Дракон.
- Ничего,- ответил Котенок.- Я охочусь.
- На кого?
- На тебя.

Дракон моргнул, а Котенок важно объяснил:

- От вон той березы и до забора - мои охотничьи угодья. Раз ты сюда залетел - ты моя добыча.
- Да неужели?- усомнился Дракон.
- Точно-точно!- Котенок прыгнул вперед и накрыл лапками палец Дракона.- Я тебя поймал, теперь ты мой!
- И что ты будешь со мной делать?- Дракон заинтересованно склонил голову набок.- Съешь?
Котенок задумался.
- Нет. Не хочу я тебя есть. Ты красивый.
- А что хочешь?- спросил польщённый Дракон.
- Играть хочу. В кошки-мышки. Я буду кошкой, а ты - мышкой.
Дракон сел на хвост и озадаченно почесал лапой за ухом.
- Малыш, ты какой-то ненормальный. Я же Дракон! Ты меня должен бояться!
- Я никому ничего не должен!- вскинул мордочку Котенок.- Мы, кошки, делаем только то, что хотим. А я хочу играть.
- А больше ты ничего не хочешь?- прищурился Дракон.
- Хочу, конечно!- отозвался Котенок.- Я еще хочу, чтобы мне почесывали брюшко, поили меня молоком и катали на спине.
Дракон покосился в ту сторону, где громоздились в темноте башни королевского замка.

"Да ну ее на фиг, эту принцессу!"- подумал он
- Ладно,- кивнул Дракон Котенку, который уже пристроился тереться мордочкой о драконью лапу, и бережно подхватил его когтем под брюшко.- Хочешь жить у меня?
- А ты будешь со мной играть?
- Буду. И молоком поить, и брюшко почесывать.
- Я согласен,- важно кивнул Котенок и вскарабкался Дракону на спину.- Все-таки хорошо, что я тебя не съел!
---------------------------------------------
А принцесса даже не узнала, какой прекрасной участи ей удалось избежать.

[Сайкин Кирилл Андреевич]

Три вещи,пока все поймешь.
Три вещи никогда не возвращаются обратно:
Время, слово, возможность.
Три вещи не следует терять:
Спокойствие, надежду, честь.
Три вещи в жизни наиболее ценны:
Любовь, убеждения, дружба.
Три вещи в жизни никогда не надежны:
Власть, удача, состояние.
Три вещи определяют человека:
Труд, честность, достижения.
Три вещи разрушают человека:
Вино, гордыня, злость .
P.S. но иногда пока все поймешь, пройдет целая жизнь

[Солнце]

Один глубоко несчастный человек, однажды, поймал золотую рыбку. – Ну, - говорит, - давай-ка три желания.
- Одно, - плямкает жабрами рыбка. – Инфляция, девальвация, деноминация – должен понимать.
Тот не стал долго думать. – Не хочу быть больше несчастным, - сказал.
Рыбка, взмахнув чешуйчатым хвостом, уплыла любоваться отблесками заходящего солнца на ряби мазутных пятен, а человек так и остался лежать на берегу.
Ну а хьюи: формальности соблюдены. Не хочешь – не будь.
Другой человек тоже поймал золотую рыбку, но был он человеком позитивного склада мышления и потому не стал злоупотреблять в своей просьбе частицами отрицания.
- Я, говорит, - хочу быть счастливым. Давай.
Счастливый теперь. Когда ни глянь на него – слюни висят до колен, курлычет что-то, улыбается. Совсем дебил стал, как и просил.
Третий человек, поймавший золотую рыбку, оказался человеком Умным.
- Нет, - сказал он, - рыбка. Я все знаю, я эту всю хьюиню уже читал миллион раз: нужно четко сформулировать желание, вот что. Чтоб не допускать его двояких толкований, а то, знаю я тебя, подлую гадину.
Взял рыбку, притащил домой, посадил в аквариум, и давай листать квантовую философию Уилсона, чтоб понять – как же все-таки избежать семантических шумов?
У него уже борода до пупа выросла, рыбка в аквариуме давно сгнила, а на ее останках образовалась колония простейших, умеющих только родиться, разделиться да издохнуть, разве что, успев перед тем яростно поспорить о политических судьбах Аквариума.
А Умный Человек все сидит, листает, читает, ищет, как сформулировать свое желание, так, чтоб иначе его понять было нельзя.
Привычно считать, что у всякой сказки есть явная или скрытая мораль, так вот – в этой сказке ничего подобного нет. А есть в ней только полное непонимание текущего вопроса: отчего так много мХХХков считает, будто все-все на этом свете имеет к ним какое-то отношение и более того, им что-то должно исполнять?

[Солнце]

Сказка Г.Х. Андерсена
" Есть же разница! "
Стоял май месяц; воздух был еще довольно холодный, но все в природе - и кусты, и деревья, и поля, и луга - говорило о наступлении весны. Луга пестрели цветами: распускались цветы и на живой изгороди; а возле как раз красовалось олицетворение самой весны - маленькая яблонька вся в цвету. Особенно хороша была на ней одна ветка, молоденькая, свеженькая, вся осыпанная нежными полураспустившимися розовыми бутонами. Она сама знала, как она хороша; сознание красоты было у нее в соку. Ветка поэтому ничуть не удивилась, когда проезжавшая по дороге коляска остановилась прямо перед яблоней и молодая графиня сказала, что прелестнее этой веточки трудно и сыскать, что она живое воплощение юной красавицы весны. Веточку отломили, графиня взяла ее своими нежными пальчиками и бережно повезла домой, защищая от солнца шелковым зонтиком. Приехали в замок, веточку понесли по высоким, роскошно убранным покоям. На открытых окнах развевались белые занавеси, в блестящих, прозрачных вазах стояли букеты чудесных цветов. В одну и ваз, словно вылепленную из свежевыпавшего снега, поставили и ветку яблони, окружив ее свежими светло-зелеными буковыми ветвями. Прелесть, как красиво было!
Ветка возгордилась, и что же? Это было ведь в порядке вещей!
Через комнату проходило много разного народа; каждый посетитель смел высказывать свое мнение лишь в такой мере, в какой за ним самим признавали известное значение. И вот некоторые не говорили совсем ничего, некоторые же чересчур много; ветка смекнула, что и между людьми, как между растениями, есть разница.
"Одни служат для красоты, другие только для пользы, а без третьих и вовсе можно обойтись", - думала ветка.
Ее поставили как раз против открытого окна, откуда ей были видны сад и поле, так что она вдоволь могла наглядеться на разные цветы и растения и подумать о разнице между ними; там было много всяких - и роскошных и простых, даже слишком простых.
- Бедные отверженные растения! - сказала ветка. - Большая в самом деле разница между нами! Какими несчастными должны они себя чувствовать, если только они вообще способны чувствовать, как я и мне подобные! Да, большая между нами разница! Но так и должно быть, иначе все были бы равны!
И ветка смотрела на полевые цветы с каким-то состраданием; особенно жалким казался ей один сорт цветов, которыми кишмя кишели все поля и даже канавы. Никто не собирал их в букеты, - они были слишком просты, обыкновенны; их можно было найти даже между камнями мостовой, они пробивались отовсюду, как самая последняя сорная трава. И имя-то у них было прегадкое: чертовы подойники (датское название одуванчиков. - Пер.). - Бедное презренное растение! - сказала ветка. - Ты не виновато, что принадлежишь к такому сорту и что у тебя такое гадкое имя! Но и между растениями, как между людьми, должна быть разница!
- Разница? - отозвался солнечный луч и поцеловал цветущую ветку, но поцеловал и желтые чертовы подойники, росшие в поле; другие братья его - солнечные лучи - тоже целовали бедные цветочки наравне с самыми пышными.
Ветка яблони никогда не задумывалась о бесконечной любви господа ко всему живому на земле, никогда не думала о том, сколько красоты и добра может быть скрыто в каждом божьем создании, скрыто, но не забыто. Ничего такого ей и в голову не приходило, и что же? Собственно говоря, это было в порядке вещей! Солнечный луч, луч света, понимал дело лучше.
- Как же ты близорука, слепа! - сказал он веточке. - Какое это отверженное растение ты так жалеешь?
- Чертовы подойники! - сказала ветка. - Никогда из них не делают букетов, их топчут ногами - слишком уж их много! Семена же их летают над дорогой, как стриженая шерсть, и пристают к платью прохожих. Сорная трава, и больше ничего! Но кому-нибудь да надо быть и сорною травой! Ах, я так благодарна судьбе, что я не из их числа!
На поле высыпала целая толпа детей. Самого младшего принесли на руках и посадили на травку посреди желтых цветов. Малютка весело смеялся, шалил, колотил по траве ножками, кувыркался, рвал желтые цветы и даже целовал их в простоте невинной детской души. Дети постарше обрывали цветы прочь, а пустые внутри стебельки сгибали и вкладывали один их конец в другой, потом делали из таких отдельных колец длинные цепочки и цепи и украшали ими шею, плечи, талию, грудь и голову. То-то было великолепие! Самые же старшие из детей осторожно срывали уже отцветшие растения, увенчанные перистыми коронками, подносили эти воздушные шерстяные цветочки - своего рода чудо природы - ко рту и старались сдуть разом весь пушок. Кому это удастся, тот получит новое платье еще до Нового года, - так сказала бабушка.
Презренный цветок оказывался в данном случае настоящим пророком.
- Видишь? - спросил солнечный луч. - Видишь его красоту, его великое значение?
- Да, для детей! - отвечала ветка.
Приплелась на поле и старушка бабушка и стала выкапывать тупым обломком ножа корни желтых цветов. Некоторые из корней она собиралась употребить на кофе, другие - продать в аптеку на лекарство.
- Красота все же куда выше! - сказала ветка. - Только избранные войдут в царство прекрасного! Есть же разница и между растениями, как между людьми!
Солнечный луч заговорил о бесконечной любви божьей ко всякому земному созданию: все, что одарено жизнью, имеет свою часть во всем - и во времени и в вечности!
- Ну, это только вы так думаете! - сказала ветка.
В комнату вошли люди; между ними была и молодая графиня, поставившая ветку в прозрачную, красивую вазу, сквозь которую просвечивало солнце. Графиня несла в руках цветок, - что же еще? - обернутый крупными зелеными листьями; цветок лежал в них, как в футляре, защищенный от малейшего дуновения ветра. И несла его графиня так бережно, как не несла даже нежную ветку яблони. Осторожно отогнула она зеленые листья, и из-за них выглянула воздушная корона презренного желтого цветка. Его-то графиня так осторожно сорвала и так бережно несла, чтобы ветер не сдул ни единого из тончайших перышек его пушистого шарика. Она донесла его целым и невредимым и не могла налюбоваться красотой, прозрачностью, всем своеобразным построением этого чудо-цветка, вся прелесть которого - до первого дуновения ветра.
- Посмотрите же, что за чудо создал господь бог! - сказала графиня. - Я нарисую его вместе с веткой яблони. Все любуются ею, но милостью творца и этот бедненький цветочек наделен не меньшею красотой. Как ни различны они, все же оба - дети одного царства прекрасного!
И солнечный луч поцеловал бедный цветочек, а потом поцеловал цветущую ветку, и лепестки ее как будто слегка покраснели.

[Мушкин]

Профессор в университете задал своим студентам такой вопрос.
— Всё, что существует, создано Богом?
Один студент смело ответил:
— Да, создано Богом.
— Бог создал всё? — спросил профессор.
— Да, сэр, — ответил студент.

Профессор спросил:
— Если Бог создал всё, значит, Бог создал зло, раз оно существует.
И согласно тому принципу, что наши дела определяют нас самих, значит, Бог есть зло.

Студент притих, услышав такой ответ. Профессор был очень доволен собой.
Он похвалился студентам, что он ещё раз доказал, что Бог — это миф.

Ещё один студент поднял руку и сказал:
— Могу я задать вам вопрос, профессор?
— Конечно, — ответил профессор.

Студент поднялся и спросил:
— Профессор, холод существует?
— Что за вопрос? Конечно, существует. Тебе никогда не было холодно?

Студенты засмеялись над вопросом молодого человека. Молодой человек ответил:
— На самом деле, сэр, холода не существует. В соответствии с законами физики,
то, что мы считаем холодом, в действительности является отсутствием тепла.
Человек или предмет можно изучить на предмет того, имеет ли он или передаёт энергию.
Абсолютный ноль (–460 градусов по Фаренгейту) есть полное отсутствие тепла.
Вся материя становится инертной и неспособной реагировать при этой температуре.
Холода не существует. Мы создали это слово для описания того, что мы чувствуем
при отсутствии тепла.

Студент продолжил:
— Профессор, темнота существует?
— Конечно, существует.
— Вы опять неправы, сэр. Темноты также не существует. Темнота в действительности
есть отсутствие света. Мы можем изучить свет, но не темноту. Мы можем использовать
призму Ньютона, чтобы разложить белый свет на множество цветов и изучить различные
длины волн каждого цвета. Вы не можете измерить темноту. Простой луч света может
ворваться в мир темноты и осветить его. Как вы можете узнать, насколько тёмным
является какое-либо пространство? Вы измеряете, какое количество света представлено.
Не так ли? Темнота — это понятие, которое человек использует, чтобы описать, что
происходит при отсутствии света.

В конце концов, молодой человек спросил профессора:
— Сэр, зло существует?
На этот раз неуверенно, профессор ответил:
— Конечно, как я уже сказал. Мы видим его каждый день. Жестокость между людьми,
множество преступлений и насилия по всему миру. Эти примеры являются ничем иным,
как проявлением зла.

На это студент ответил:
— Зла не существует, сэр, или, по крайней мере, его не существует для него самого.
Зло — это просто отсутствие Бога. Оно похоже на темноту и холод — слово, созданное
человеком, чтобы описать отсутствие Бога. Бог не создавал зла. Зло — это не вера или
любовь, которые существуют как свет и тепло. Зло — это результат отсутствия в сердце
человека Божественной любви. Это вроде холода, который наступает, когда нет тепла,
или вроде темноты, которая наступает, когда нет света.

Профессор сел.

=======
Ё-маё!..

Зло бережёт добро в тёмном, прохладном месте.. а тут почему-то ни тьмы, ни холода,
ни зла.. -- ничего нет..

И где?.. и как теперь беречь добро если зла нет?..
Всё врут!.. типа -- бог есть, потому-что его нет?..
Сплошное завирательство.. для кого?.. для "зомби"?..

Невозможно создать что-то не создав его противоположности..
отсутствие - это лишь вид противоположности..
(к примеру: "деньги" и "отсутствие денег")..

Ведь даже богу создали противоположность.. злого духа - дьявола..
(правда изначально - это просто был запрет пукать (испускать
злых духов) при молении)..

(diabolus - между округлостей.. полупопий)..

[WiskeyMS]

Почему все люди такие разные, если все они произошли от Адама и Евы, если верить Библии? Как говорят евреи, у меня таки есть, что сказать по этому поводу: во-первых, не все то золото, что блестит, и верить всему написанному тоже нельзя; во-вторых, как показывает наука одинакового во всех людях всего ничего в силу генетической разности, ну, а в-третьих - воспитание и социум играют очень важную роль!