Право на судебную защиту

На суд как на орган правосудия возлагается конституционная обязанность контролировать деятельность публичной власти в сфере государственной защиты прав и свобод человека, а при необходимости — обеспечивать их принудительную реализацию. Закрепляя право на судебную защиту в специальной статье, Конституция РФ дополняет его положением, согласно которому решения и действия должностных лиц, органов госвласти, органов местного самоуправления могут быть обжалованы в суд. Вместе с тем суд, выступая в роли арбитра между гражданином и публичной властью, сам является органом госвласти. Допустимо ли это? На этот вопрос отвечает судья Конституционного Суда РФ, доктор юридических наук, профессор Геннадий Александрович Жилин

Защита от суда

Содержание правоприменительной деятельности, осуществляемой судом при разрешении социальных конфликтов, непосредственно определяется правами и свободами человека и гражданина (ст. 2, 18 и 46 Конституции РФ). Необходимость надлежащей защиты этих прав требует специальных гарантий в самом судопроизводстве, и названные конституционные нормы не только указывают на целевую направленность судопроизводства, но и закрепляют основу для контролирующей деятельности суда в сфере правосудия.

Опираясь на ст. 2, 18 и 46 Конституции РФ, КС РФ неоднократно указывал в своих решениях, что право на судебную защиту предполагает охрану прав не только от произвольной неправомерной деятельности законодательной и исполнительной власти, но и от ошибочных решений самого суда (см., напр.: Постановление от 28.05.99 №-9П по делу о проверке ч. 2 ст.266 и п. 3 ч. 1 ст. 267 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях // Вестник КС РФ. 1999. № 5).

Иначе говоря, конституционное право на судебную защиту есть право на защиту действительно нарушенных или неправомерно оспариваемых прав и свобод с помощью суда, право на правосудие, которое по своей сути предполагает эффективное восстановление в правах и несовместимо с ошибочной деятельностью суда. Конституция РФ указывает и судебные органы, на которые возложена конституционная обязанность по обеспечению надлежащего функционирования судебной системы:

• КС РФ, который посредством конституционного судопроизводства обеспечивает охрану и верховенство Основного закона страны во всех сферах социальной жизни, включая и правосудие (ст. 125 Конституции РФ);
• ВС РФ и ВАС РФ, осуществляющие в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью нижестоящих судов общей и арбитражной юрисдикции (ст. 126 и 127 Конституции РФ).

Конкретизируя эти конституционные положения, отраслевое процессуальное законодательство закрепляет процессуально-правовые механизмы, предназначенные для устранения ошибок в судебной деятельности по рассмотрению и разрешению дел.

Для всех и для каждого

Согласно Конституции РФ право на судебную защиту является субъективным, принадлежащим физическим лицам. Однако оно распространяется также и на юридических лиц, поскольку последние представляют собой объединение физических лиц. Кроме того, в Российской Федерации равным образом защищаются все формы собственности, а заинтересованные лица независимо от того, являются они физическими или юридическими лицами, имеют одинаковые возможности для отстаивания своих прав и свобод в суде (ч. 2 ст. 8, ч. 1 и 2 ст. 19, ч. 3 ст. 123 Конституции РФ). Право на судебную защиту по Конституции РФ гарантируется каждому, т. е. оно принадлежит не только российским гражданам и организациям, но также иностранным физическим и юридическим лицам, а также лицам без гражданства.

Конституционное право на судебную защиту как субъективное право входит в состав соответствующего конституционного правоотношения. К его юридическому содержанию наряду с правом на судебную защиту управомоченного лица относится обязанность суда как органа государственной (судебной) власти обеспечить реализацию данного субъективного права.

Судебная власть в Российской Федерации осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 118 Конституции РФ).

Соответственно судебную защиту прав в форме конституционного судопроизводства осуществляют КС РФ и конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации, в форме гражданского, административного и уголовного судопроизводства — суды общей юрисдикции, в форме гражданского и административного судопроизводства — арбитражные суды. При этом основную массу судебных дел составляют гражданские дела, разрешаемые судами общей юрисдикции в порядке, предусмотренном гражданским процессуальным законодательством, и арбитражными судами в порядке, предусмотренном арбитражным процессуальным законодательством.

Особенность конституционных норм состоит в том, что обычно они реализуются в совокупности с другими нормами, поэтому возникает сложное переплетение конституционных и иных правоотношений (Лучин В.О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М., 2002. С. 118). Это относится и к нормам, закрепляющим конституционное право на судебную защиту, которое как субъективное право входит в состав комплекса сменяющих друг друга правоотношений. Соответственно, не только в части обеспечения правильности судебных решений, но и в целом конституционные положения о праве на судебную защиту конкретизируются прежде всего в нормах процессуального законодательства. Применительно к гражданским делам такие нормы содержатся преимущественно в ГПК РФ и АПК РФ.

По гражданским делам в качестве управомоченного субъекта в комплексе таких правоотношений выступают лица, участвующие в деле, а в качестве обязанного лица от имени государства выступает суд общей юрисдикции или арбитражный суд (при принудительном исполнении судебного решения — Служба судебных приставов).
Отметим, что судебный пристав-исполнитель, принудительно исполняя судебный акт, завершает реализацию права на судебную защиту.

Задачи исполнительного производства в таких случаях состоят в правильном и своевременном исполнении судебных актов в целях защиты нарушенных прав, свобод и законных интересов граждан и организаций (ст. 2 Закона об исполнительном производстве). Эти цели соответствуют конституционным целям правосудия, сформулированным непосредственно в ст. 18 Конституции РФ, однако сама деятельность судебного пристава-исполнителя правосудием не является.

Права и законные интересы

В конституционных нормах, гарантирующих право на судебную защиту, речь идет о защите прав и свобод. Однако отраслевое процессуальное законодательство, как и Закон об исполнительном производстве, в качестве основной цели правосудия по гражданским делам называет также защиту законных интересов граждан и организаций (см.: ст. 2 ГПК и ст. 2 АПК РФ). Между тем права и свободы как предмет судебной защиты представляют собой определенное субъективное право, т. е. меру возможного (дозволенного) поведения лица по удовлетворению своих законных интересов, предусмотренных объективным правом (Марченко М.Н. Теория государства и права: учеб. М., 2002. С. 587).

Другими словами, субъективное право есть право управомоченного лица (правообладателя) на свое (или чужое) поведение, направленное на удовлетворение законного интереса. При этом данный интерес неразрывно связан с субъективным правом, является его сущностным моментом. Следовательно, законный интерес существует не сам по себе, а в форме субъективного права (Мотовиловкер Е.Я. Интерес как сущностный момент субъективного права (цивилистический аспект) // Правоведение. 2004. № 4. С. 52—62).

Обозначенный подход к определению соотношения субъективного права и законного интереса представляется в целом верным. Не вступая в дискуссию с многочисленными его оппонентами (обзор взглядов в литературе на соотношение субъективного права и законного интереса см.: Краснов А.В. Законный интерес в гражданском и арбитражном процессе // Закон и право. 2004. № 4. С. 16—19), заметим, что законодатель при формулировании в процессуальных нормах основной цели правосудия явно вкладывает различный смысл в соответствующие понятия. Иначе не было бы необходимости использовать такие словосочетания, как «права, свободы и законные интересы», «права и законные интересы», «права и охраняемые законом интересы».

По мнению А.В. Краснова, такая дифференциация, очевидно, связана с тем, что субъективное право как предмет судебной защиты предполагает достаточно четкое определение меры возможного поведения участника правоотношения. Поскольку законодатель не всегда в состоянии определить конкретные варианты волеизъявлений, он вынужден в ряде случаев оставлять выбор за управомоченным лицом, относя соответствующее его устремление не к субъективному праву, а к законному интересу. Между ними нет непреодолимой границы, и по мере развития юридической практики наиболее часто встречающиеся модели такого рода волеизъявлений законодатель в состоянии закрепить в виде правомочий субъективного права. В этом смысле законный интерес – это также мера возможного (дозволенного) поведения по удовлетворению своего стремления к конкретному благу (интересу), закрепленному в объективном праве, пусть и в самой общей форме.

Следовательно, употребляя при формулировании основной цели правосудия термины «права», «законные интересы», «охраняемые законом интересы», законодатель имеет в виду правовые явления одного и того же порядка, но с разной степенью конкретизации меры возможного поведения. Различия между ними сопоставимы с различиями между терминами «права» и «свободы».

Свобода по своему юридическому содержанию также является субъективным правом, однако соответствующий термин в силу исторически сложившейся лексики употребляется для обозначения тех или иных прав, которые наиболее отчетливо указывают на свободу как естественное состояние человека. Обычно нормативно устанавливаются лишь общие критерии пользования свободами, следование которым позволяет действовать в определенных пределах по собственному усмотрению. Однако любая свобода есть право на создание условий, способствующих осуществлению этой свободы (Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005. С. 208). Соответственно при характеристике целей правосудия и предмета судебной защиты права, свободы и законные интересы могут быть обозначены одним обобщающим понятием — «права».

В гражданском и арбитражном процессах вопрос о защите прав перед судом в исковом производстве ставит истец, в других видах производства — заявитель. Однако цель защиты прав при осуществлении правосудия по гражданским делам распространяется не только на инициаторов судопроизводства, но и на других лиц, участвующих в деле.

Так, по делам искового производства суд своим решением обязан удовлетворить требование истца и защитить его права, если они неправомерно нарушены ответчиком, но в случае необоснованного иска суд должен отказать истцу в его притязаниях и защитить таким отказом права ответчика, которые неправомерно оспорены. Третье лицо с самостоятельными требованиями при вступлении в возникший между истцом и ответчиком процесс преследует цель защиты своих самостоятельных прав. Третье лицо без самостоятельных требований преследует цель защиты прав истца или ответчика (в зависимости от того, на чьей стороне он выступает), обеспечивая своим участием сохранность на будущее собственных прав, которые предметом спора в данном процессе не являются.

Процессуальное и материальное

Право на судебную защиту является прежде всего процессуальным, поскольку защита неправомерно нарушенного или оспоренного права невозможна без:

• обращения заинтересованного лица в суд;
• разрешения спора судом в установленной законом процедуре;
• проверки в необходимых случаях правильности судебного решения вышестоящим судом и его исполнения.

Вместе с тем оно имеет и материально-правовой аспект. Защите подлежит лишь неправомерно нарушенное или оспариваемое право, и для вынесения законного и обоснованного решения необходимо верно установить характер спорных правоотношений, содержание субъективного материального права сторон.

По вопросу о соотношении процессуальной и материальной составляющих в праве на судебную защиту в юридической науке существуют разные точки зрения, но большинство авторов исходят из того, что процессуальное и материальное существует в нем вместе как два равных составляющих права на судебную защиту. При этом распространенным является мнение, что процессуальный аспект имеет значение лишь для отражения средств достижения конечной цели процесса, а материально-правовой аспект — самой этой цели (Розова М.Ю. Обращение за судебной защитой по советскому гражданскому процессуальному праву. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск. 1983. С. 5. Обзор различных точек зрения на содержание права на судебную защиту см.: Адзинова Е.А. Некоторые проблемы понимания конституционного права на судебную защиту // Право и политика. 2004. № 7. С. 29—30).

Вряд ли с таким подходом можно безоговорочно согласиться, даже если не принимать во внимание, что цели судопроизводства являются в большей степени проблемой процессуального права, не случайно они в развернутом виде сформулированы именно в нормах процессуальных кодексов.

Разумеется, право на судебную защиту не существует ради процесса как такового, а предполагает защиту субъективного материального права. Однако защита нарушенного или оспариваемого права в данном случае осуществляется посредством правосудия, т.е. особой процессуальной формы, которая имеет и самостоятельное значение. По справедливому замечанию Т.В. Сахновой, понимание права на судебную защиту только как итога процесса подрывает сущность правосудия, искажает социальное назначение судебного процесса как гарантии надлежащей реализации субъективных прав, подлежащих защите (Сахнова Т.В. Процессуальное право России: реальные идеалы // Проблемы защиты прав и законных интересов граждан и организаций: Материалы международной научно-практической конференции. Краснодар, 2002. С. 369).

Обращаясь за судебной защитой, заинтересованное лицо преследует цель защиты материального права, но наличие этого права, факты его нарушения или оспаривания нужно еще доказать в условиях состязательного процесса, участники которого наделяются комплексом процессуальных прав, составляющих содержание их субъективного права на судебную защиту. Его реализацию нельзя сводить лишь к благоприятному результату — разрешению спора в отношении того или иного субъекта судопроизводства.

Например, если в условиях состязательного процесса, в котором ответчику были предоставлены все предусмотренные законом права для защиты против иска, правомерность требований истца доказана последним и подтверждена решением суда, это не значит, что ответчик не реализовал свое право на судебную защиту. Он лишь в процессе его реализации не сумел доказать свою правоту и не достиг того результата, к которому стремился, защищаясь против иска. В свою очередь при отказе истцу по результатам состязательного процесса в иске его процессуальное право на судебную защиту при соблюдении судом всех предусмотренных правил судопроизводства также будет реализовано, хотя он и не сумел доказать правомерность своих требований, в результате чего его материальное притязание не осуществилось.

Кроме того, не только право на судебную защиту, но и сам предмет судебной защиты имеет процессуальный аспект (Царьков В.Н. Права военнослужащих как предмет судебной защиты // Арбитражный и гражданский процесс. 2005. № 5. С. 23). Судебная защита неправомерно нарушенного или оспоренного субъективного материального права возможна лишь при условии реализации участниками судопроизводства их процессуальных прав, обеспечивающих полноценное и равноправное участие в состязательном процессе. Следовательно, в предмет судебной защиты по конкретному делу входит не только спорное материальное право, но и субъективные процессуальные права участвующих в деле лиц.

Причем законодательство предусматривает и специальные гарантии их защиты.

В частности, как отмечалось, право на судебную защиту предполагает защиту от ошибочных решений самого суда, что обеспечивается возможностью пересмотра дела вышестоящим судом, которая в тех или иных формах (с учетом особенностей каждого вида судопроизводства) должна быть обеспечена государством. КС РФ в своих решениях неоднократно указывал, что отсутствие возможности пересмотра ошибочного судебного акта умаляет и ограничивает право на судебную защиту (см., напр.: Постановление КС РФ от 25.12.2001 № 17-П по делу о проверке конституционности ч.1 ст. 208 ГПК РСФСР // Вестник Конституционного Суда РФ. 2002. № 2).

Основанием для вмешательства суда вышестоящей инстанции в постановление по гражданским делам является нарушение норм не только материального, но и процессуального права (ст.330, п. 4 ч. 1 ст. 362, ст. 364, 387 ГПК, п.4 ч. 1, ч. 4 ст. 270, ч. 1 и 4 ст. 288, 304 АПК РФ). При этом предметом пересмотра являются не только решения, но и определения суда, которыми преимущественно разрешаются вопросы о процессуальных правах и обязанностях участников судопроизводства (ст. 331, 371, 376 ГПК, ст. 272, 290, 292 АПК).