[mishanik]

Московские таксисты – это «отдельная песня». Я даже примерно не могу сказать, сколько они работают и сколько зарабатывают. Стоит ряд машин вдоль дороги, водители различных национальностей кучкуются где-то в сторонке, что-то обсуждают… Я за все время ни разу не видела, чтобы хоть к кому-нибудь из них кто-то садился, и сама пользовалась их «услугами» только пару раз – три года назад и позавчера. В общем, когда я смотрю на таксистов, то у меня два вопроса: «Кто за такие деньги с ними ездит?» и «На что они вообще живут?».
Кстати, у меня есть любопытное воспоминание, касающееся самого первого опыта общения с таксистом. Когда я еще только окончила институт и устроилась на свою первую работу, то была девушкой довольно-таки застенчивой. А работа, как назло, заключалась в том, чтобы обзванивать граждан и предлагать им юридические или риэлторские услуги. Разговаривая с недовольными собеседниками, я жутко тушевалась. Тогда, по совету знакомого психолога, я придумала себе своеобразный тренинг – «Кто кому больше нужен». Я внушала себе, что это не мне нужно найти клиента, уговорить его заключить договор и внести предоплату, а это именно ему нужно заказать у нас услуги и заплатить за них, без этого он буквально не проживет. Дела сразу пошли в гору, в телефонных переговорах я стала вести себя гораздо увереннее.
Так вот, в первый раз воспользовавшись услугами таксиста, я поняла: они этот тренинг выучили назубок. Действительно, тогда мое общение с водителем складывалось так, как будто мне действительно позарез нужны были его услуги – несмотря на гигантские цены и порядком раздолбанную машину. Без меня же и моих денег, если судить по его виду и манерам, он вполне мог бы прожить.
Вот и сейчас, когда я подошла к группке таксистов и сказала, куда мне хотелось бы попасть – к ближайшей станции метро, на параллельной ветке, один из них, почти не повернув головы, отозвался:
- Пятьсот, согласны?
Его товарищи не удостоили меня и этого внимания.
- Нет, не согласна! – любая наглость должна иметь свои пределы.
Мужчина в ответ пожал плечами и отвернулся к своим товарищам, продолжая какой-то разговор. От такой наглости я стояла, как вкопанная. Наконец, один парень помоложе обратил на меня внимание:
- Ладно, четыреста… Идет?
Время – деньги, так что пришлось согласиться. Молодой человек проводил меня к своей машине – видавшей многое Волге. Мы сели внутрь, и он завел двигатель.
Как я уже отметила, ехать нужно было до параллельной радиальной линии метро. Как я решила, ехать к центру смысла не было, - раз на моей станции не было поездов метро, то на следующей их тоже не могло быть. Да и пробки – дело не шуточное. Эти соображения я высказала водителю – он только пожал плечами (парень оказался молодой, но, не в пример таксистам, немногословный) и тронулся в путь.
Оказывается, доехать до параллельной станции метро в Москве – дело не такое уж и простое. Столица имеет радиально-кольцевую структуру движения – от Кремля во все стороны расходятся улицы. В некоторых местах они скрепляются кольцевыми дорогами. Сначала таким кольцом можно назвать движение вокруг Кремля, потом – Бульварное кольцо, потом – Садовое, затем – Третье транспортное кольцо. А вот затем… Затем до самого края столицы с дорогами не так хорошо – переехать с одной магистрали на другую не по Третьему транспортному кольцу или не по Московской кольцевой автомобильной дороге бывает сложно… Если такие магистрали и соединяются между собой, то часто узкими запруженными и заставленными автохламом улочками. Ситуацию усугубляют железные дороги, буквально разрезающие Москву на сектора. Например, на севере, между Путевым и Керамическим проездом проходит железная дорога. И, несмотря на то, что между этими улицами чуть больше ста метров, чтобы попасть на машине с одной на другую, нужно проехать больше десяти километров, по самым загруженным столичным магистралям!
В моем случае ситуация была все-таки лучше, но, тем не менее, водителю пришлось плутать такими улицами и такими дворами, о которых я совсем не слышала и которые я никогда не видела.
В общем, «счастью моему не было предела» (именно так, в больших жирных кавычках), когда после очередного поворота под капотом у машины что-то хлопнуло, и повалил черный дым. Водитель, до этого молчавший, выдал сквозь сжатые губы какую-то ругань и затормозил на обочине.
Разумеется, я его готова была убить. Ему повезло, что он уже выбежал из машины и бросился поднимать капот, размахивая какой-то тряпкой. Я устремилась следом.
- Что случилось? Почему остановились?
- Не знаю. Может прокладка ГБЦ или что-то в системе охлаждения…
Что такое ГБЦ я понятия не имела, но серьезно продолжила:
- Ну и что?! Поехали! До пункта назначения доберемся, а там разбирайтесь как знаете… Иначе не заплачу! Я и так уже опаздываю!
- Да ты что, с ума сошла! Нужны мне твои деньги? Да на что я жить буду, без машины? Щас позвоню ребятам, приедут, посмотрят, дотянут куда надо, - вскипел он, - Хотите – подождите их, они Вас довезут - водитель снова перешел на Вы, немного остыв, - Или идите пешком до метро – здесь уже недалеко, через дворы.
Как долго нужно было ждать друзей таксиста, я не знала, да и он тоже. Поэтому не было ничего разумнее, кроме как действительно отправиться пешком - даже несмотря на мои каблуки, один из которых не вызывал никакого доверия. Я пошла по направлению, указанному таксистом, через дворы. Обогнула угол дома и – вот те на! – ремонт теплотрассы, все перерыто! Попыталась пройти вдоль забора – но район незнакомый, куда идти, не знаю. Во дворе заметила мальчика, лет девяти-десяти, играющего с машинкой посередине старой, еще советских времен детской площадки и спросила у него: «Скажи, пожалуйста, как добраться до метро?».
Мальчик как-то странно нахмурился, сделал серьезное выражение лица (но, как я заметила, ему понравилось, что незнакомая тетя спрашивает у него дорогу, как у взрослого), и принялся объяснять. Как следовало из его объяснений, нужно было всего-то обогнуть еще раз здание, потом пройти по тропинке, подняться на пригорок (они с ребятами там часто бегают), и дальше там будет большая дорога, прямо до метро.
Вооружившись ценными указаниями, я направилась в путь. Но, как только я зашла за угол дома и прошла по тропинке, то пришлось задуматься и улыбнуться. Когда мальчик сказал, что нужно подняться на пригорок, я подумала, что там есть дорожка или лестница. Оказывается, нет – ребенок объяснил со всей своей детской непосредственностью, куда нужно идти, и даже не задумался о том, что я взрослая тетя, которой, в отличие от детей, не очень удобно карабкаться вверх по склону. Вдобавок с утра земля была влажная – по такой грязи сложно было протопать, не запачкав ног. Мимо проходила какая-то женщина, я спросила дорогу у нее.
- Вы здесь не пройдете, - уверила меня она, - здесь нужно сделать крюк, через два квартала будет мостик, потом лестница наверх, потом назад, мы ходим к метро там.
Я, честно говоря, после слов «сделать крюк» слушала ее уже невнимательно. Нет, сегодня я не могу позволить себе такие крюки. И под удивленным взглядом этой дамочки я принялась карабкаться наверх. Путь, в принципе, прошел нормально – я почти не испачкала обуви. Вот только досадно поцарапала руку, когда на середине пути схватилась за какое-то деревце. Я обернулась и посмотрела на покоренный склон. Следы моих сапог с аккуратными отверстиями от носков и каблуков делали почву похожей на кротовое поле. От такого сравнения на лице появилась улыбка.
Еще больше я улыбнулась, когда зашла за угол дома и увидела знакомую улицу. Подумать только, ведь по ней в этот вторник я бегала туда-сюда, когда какие-то не очень хорошие люди эвакуировали мою машину. Теперь я знала куда идти, и с приподнятым настроением устремилась в путь.
Дальше до метро я добежала без приключений. Разве что это было чуть дольше, чем я рассчитывала, и не очень удобно – из-за инвалидного каблука на обуви. Но в целом, я имела все шансы успеть. К метро за последнее время я уже привыкла, в этот раз поездка на этом виде общественного транспорта обошлась без приключений.
Я вышла на станции метро «Университет». От него до суда идет маршрутка. Обычно (я так ездила раньше) минут пятнадцать по средним пробкам – и ты уже на месте. У меня оставалось полчаса.
Через десять минут я начала волноваться – маршрутки не было.
В принципе, до суда можно было дойти и пешком – минут за двадцать или двадцать пять быстрым шагом. Поскольку маршрутки так и не было, а самый надежный транспорт – собственные ноги, я решилась на такой эксперимент.
Эксперимент получился бы удачным, если бы не ремонт тротуаров, который был затеян на Ломоносовском проспекте. Мне приходилось огибать различные препятствия – то автомобиль аварийной службы, то каток, то забор, то горстку щебня. Когда я поняла, что в очередной раз опаздываю, я сняла обувь с вихляющим каблуком и пустилась бегом - очень смелый шаг для осени. В качестве облегчения отметила, что сам по себе Ломоносовский проспект довольно-таки сильно загружен – если бы я поехала на маршрутке, то уж наверняка солидно бы опоздала.
Тем не менее, у входа в суд я была на пятнадцать минут позже положенного срока. Это, конечно, меня напрягало, но не сильно. Вообще, московские районные суды, как бы это помягче выразиться, не очень пунктуальны. В половине случаев заседания начинаются с существенным опозданием, нередко «своего часа» приходится ждать несколько часов. Судей в этом винить нельзя: сложно, планируя график заседаний, учесть все особенности конкретных дел. И уж точно нельзя предугадать, сколько времени захочет выступать каждый участник процесса, и сколько свидетелей придут на допрос. В общем, опаздывая на четверть часа, я не очень волновалась.
Оказывается, мое спокойствие было напрасным. Стоило уже догадаться по всем моим неудачам последних дней, что заседание уже прошло. Когда я направилась к двери зала, она отворилась, и вышел незнакомый мужчина. Дело досталось мне от другого адвоката, поэтому как выглядели ответчик или его представитель, я не знала.
- Скажите, а сейчас на какое время было заседание? – спросила я.
- А Вы, наверное, представитель истца? – насмешливо ответил он вопросом на вопрос.
- Наверное! – я просто опешила от такой наглости.
- Тогда ждите решение суда… По почте, - сказал он и удалился.
Заседание действительно было по моему делу, результат – отрицательный. Скоро, наверное, позвонит шеф. В суде больше делать нечего.
Я успела спуститься и выйти на улицу, когда действительно позвонил начальник.
- Марина, в чем дело? – сразу спросил он без предисловий.
- Не знаю, - только и смогла выдавить из себя я.
- Так, Марина Федоровна, давайте соберитесь! Ладно, сегодняшнее дело – пустяк, копейки, но я боюсь, что завтра Вы не справитесь. Завтра – миллионное дело. И я боюсь, придется передать его другому юристу, а Вам поручить что-нибудь попроще. Вопросы есть?
- Нет… Есть, - сказала я после паузы. Что такое ГБЦ?
- Головка блока цилиндров, - удивленно ответил шеф и положил трубку.
Я, шатаясь, побрела назад к метро. Пройдя метров двести, заметила, что я все еще иду босиком. Подумать только, охранники на входе в здание суда этого не заметили! Да ладно охранники, если я обнаружила это только что…
Минут через пять телефон зазвонил опять. Это был Петр. Формально, как бы комично это ни звучало, мой молодой человек. Он, правда, уже не так молод, и даже разведен.
- Здравствуй, Марина, - осторожно начал он.
- Привет.
- Тебе сейчас удобно говорить?
- Не очень… - по понятным причинам я не горела желанием общаться с кем бы то ни было.
- Я не отниму у тебя много времени. Я подумал над тем, о чем мы разговаривали на прошлой неделе. Ты права, мы действительно должны расстаться. Так будет лучше, спасибо тебе за все…
Я опешила. Нет, я и сама собиралась сказать Петру примерно то же самое, но тогда бы получилось, что я его бросаю, а не он меня. Женская гордость была здорово задета. И давать отставку по телефону – верх низости. Мог же приехать, подарить букет цветов на прощанье, объясниться… Неужели не заслуживаю после полугода отношений?
- Алло, - продолжил собеседник.
- Да?
- У тебя все в порядке? Ты ничего не отвечаешь.
- Да, спасибо что позвонил, все хорошо.
- Просто пойми, Марин, ты постоянно занята, а я так не могу…
Вот это да! Это уже совсем не по-мужски – после всего пытаться еще что-то объяснять. Уходя - уходи.
- Нет, все в порядке, правда. Я тебя понимаю. Расстаемся, так расстаемся. Пока.
- А, - озадаченно ответил Петр, - Ну ладно, пока.
Такого прощания он не ожидал. Ладно, пусть в следующий раз подумает над тем, что говорить. Ему точно не так обидно, как мне.
Пока мы общались, на телефон пришло смс сообщение. От Сергея. Я с десяток секунд смотрела на текст. «Нужно было только согласиться».
Да кто ты такой? Волшебник, махающий палочкой направо и налево? Вершитель судеб? Провидение? Кем ты себя мнишь? Хочешь сказать, что это из-за тебя у меня ничего не получается на работе, мужчины бросают, дома – потоп? Идиот.
Путем нехитрых манипуляций номер Сергея был добавлен в черный список, номер Петра – туда же.

[mishanik]

Когда я походила к метро, жестокий телефон зазвонил опять. В этот раз в трубке раздался голос моего помощника Саши:
- Слушай, Марин, тут такое в офисе творится… Тебе лучше сюда не приходить! Начальник отдал твое место другому адвокату, и сказал мне, что теперь я буду его помощником… Что мне делать?
- Что? – я не могла поверить своим ушам!
- Марин, прости… Ты же заешь, я не могу отказаться, потерять работу… Прости…
Он повесил трубку. Это уже было чересчур. Я с несколько секунд еще стояла, чуть пошатываясь, потом схватилась за фонарный столб, сползла по нему, уселась на бордюр и заревела. Я не плакала так, наверное, со дня своего рождения, когда появилась из утробы матери. И, казалось, вряд ли заплачу так сильно еще когда-нибудь в жизни, даже если случится какая-нибудь трагедия. Город вокруг казался мне капканом, мышеловкой. Вот только сыра в этой мышеловке не было.
На меня оглядывались прохожие. Кто-то крутил пальцем у виска. А какой-то мужчина не очень трезвой наружности подошел и сказал: «Девушка, что плачешь? Пойдем со мной!». Я посмотрела на него так, что он буквально отпрыгнул.
Я не помню, сколько времени я провела на холодном мокром бордюрном камне. Наверное, много, потому что уже стемнело. Вдоволь выплакавшись, так, что слез уже не осталось, я встала, и, пошатываясь, пошла домой…
Не помню, как добралась туда. Будильник в этот раз поставила на шесть утра.
Перед сном набрала шефу смску: «Дело по банку никому передавать не надо. Там много документов, не успеют изучить. Справлюсь сама». Дождалась его ответного сообщения «Хорошо» и вырубилась.

[mishanik]

Пятница

Я решила не умываться…
…не завтракать…
…даже не пить чай или кофе (в машине есть бутылка воды, буду пить на ходу, а в сумочке есть таблетки от головной боли – будет, чем закусывать)…
…не гладиться…
…не краситься.
В общем, я решила не терять время. Я взяла самую немятую одежду, наскоро причесалась. Красота – понятие субъективное, но для себя я считала, что есть один довольно-таки весомый критерий: чем меньше девушке нужно косметики, чтобы выглядеть привлекательно, тем она красивее. У меня с этим показателем было все в порядке, так что и без макияжа я выглядела вполне нормально. Тем более что я иду не на свидание, а в суд.
Попасть бы еще туда. Моя работа и вообще все эти суды напоминали осажденную крепость. Себя я представляла лазутчиком, диверсантом, стремящимся проникнуть внутрь. С этой стороны не получается, с той – тоже… Ничего, рано или поздно пролезу.
Ехать снова решила на машине. Вышла я достаточно рано – город еще спал, так что дороги должны быть свободны. Если что, я поеду другой дорогой, по тротуарам, по стенам, как угодно. Если надо, пойду пешком - надела удобные ботинки, хоть бегай. В общем, сегодня я сделаю все возможное и даже невозможное, но попаду куда нужно и во сколько нужно.
В такую рань не было смысла тратиться на переулки со светофорами. Улицы действительно были свободны, пробок не намечалось. Я следовала по широкой, три полосы в каждую сторону, магистрали. На всякий случай - вдруг еще кто с мигалкой потребует уступить дорогу, ехала по второй полосе.
И вдруг… Да, я понимаю, что слишком часто в последнее время употребляю эти слова. И, тем не менее – «И вдруг». Впереди меня слева ехала высокая машина – не помню точно, то ли микроавтобус, то ли минифургон. То, что за ней происходило, я не видела. А за ней, прямо на разделительной полосе, стоял человек. И как только машина проехала мимо, он бросился перебегать дорогу. Да как-то странно – боком, чуть ли не спиной вперед. Я ударила по тормозам, кажется, еще взяла правее, - но он даже не остановился! Мужчина на полном ходу влетел в мою ласточку, где-то в район переднего левого колеса, перекувырнулся, по пути снес левое зеркало, и упал на спину рядом с левой задней дверью.
Я на самом деле не идеальный водитель – попадала в аварии, правда небольшие, да и вообще езжу весьма неосторожно. Но сбить человека – это было пределом моих кошмаров. Я, возможно, скажу непопулярную мысль, но в любых дорожно-транспортных происшествиях с участием пешеходов жалеть нужно не только последних. Водитель тоже достоин жалости, за исключением, конечно, отъявленных мерзавцев, садящихся за руль в нетрезвом состоянии – они не в счет. Сбить человека – это всегда неизвестность. Не известно, что будет с ним, что будет с тобой. Привлекут ли к уголовной ответственности. Хотя, о себе в первый момент практически никто не думает. Не взять бы грех на душу. Человек – существо странное. С одной стороны, способен вынести многое – голод, лишения, жуткие перепады температур. С другой – один неосторожный шаг, и… Не хотелось об этом даже думать. Сбив кого-то, водитель рискует получить психическую травму на всю оставшуюся жизнь – вне зависимости от своей вины в том, что произошло.
Дорогие пешеходы! Пожалуйста, переходите улицу только в установленных местах, по пешеходным переходам, на разрешенный сигнал светофора и убедившись в отсутствии транспорта! Пускай сейчас это звучит как банальность, но обычно об этих словах вспоминают слишком поздно. Водители, в подавляющем своем большинстве – не злодеи. Водитель может быть уставшим, может как раз в этот момент посмотреть в другую сторону (не на сидящую на соседнем сидении подружку, а, например, в зеркало заднего вида, на панель приборов, на другую сторону улицы), возможно, вы как раз будете находиться в «слепой зоне», за правой передней стойкой машины. А темное время суток, особенно зимой – это вообще просто ужас! Все одеваются во все серое, черное. Вы можете хоть прыгать перед капотом – но Вас будет видно только как тень от света фар едущих навстречу машин… Да, если что-нибудь случится, скорее всего, виноватым будет признан водитель, но Вам это не вернет ни жизнь, ни здоровье!
Я никого не выгораживаю, просто говорю об этом, чтобы было ясно, в каком моральном состоянии я оказалась.
Я вышла из машины, покачиваясь на ватных ногах, дрожа, достала телефон и непослушными пальцами попыталась набрать номер ГАИ. С первого раза не получилось. Сзади из своего автомобиля вышел мужчина, который из-за моего резкого торможения чуть в меня не влетел, и подошел ко мне: «Запишите мой номер телефона, если что – буду свидетелем». Затем то же самое сделал еще один. Дай им Бог здоровья! Еще один водитель, проезжая мимо, посигналил, высунулся из окна и спросил: «Как, жив?». Я машинально кивнула. Водитель добавил: «Держись, все будет хорошо!»
Посмотрела на пострадавшего. Это был какой-то бездомный, судя по немытости, небритости и вязаной шапке не по сезону. Он дышал, - в утреннем холодном воздухе виделся пар изо рта. Наверное, был в нетрезвом состоянии – кто же в своем уме начнет перебегать дорогу в таком потоке транспорта, да еще в пятидесяти метрах от пешеходного перехода?
Я судорожно пыталась сообразить, что же делать дальше. Вызвать ГАИ? Точно. Делать надо было все быстрее, потому что начинала собираться толпа. Своей остановкой я вызвала большую пробку, движение замедлилось и «умные» пешеходы, те, кто спешил на работу или по другим делам, начали переходить дорогу раньше, прямо рядом с моей машиной, не дожидаясь пешеходного перехода. Некоторые останавливались и глазели на всю эту картину. В общем, вокруг меня довольно-таки быстро скапливался народ.
ГАИ вызывать не пришлось – они приехали сами. Ехали по встречной полосе, увидели происшествие, включили сирену и развернулись. Из машины вышел инспектор, увидел меня, трясущуюся рядом с пострадавшим, и сказал:
- Садитесь в свою машину, я сейчас вызову скорую. Постарайтесь успокоиться. Дайте пока что мне Ваши права, свидетельство о регистрации на автомобиль и страховой полис.
Я последовала его совету. Сунула ему в руку свидетельство, права, полис обязательного страхования. Села обратно в машину, уперлась ладонями в виски, а локтями – в руль, пытаясь ничего не слышать. Постепенно ко мне возвращалась способность мыслить. Я посмотрела на часы – до процесса в арбитражном суде еще более трех часов. Уж не думаю, что они будут оформлять ДТП так долго.
Через минут пятнадцать приехала скорая и еще одна милицейская машина. Насколько я поняла, это были дознаватели или сотрудники спецслужб - происшествие-то произошло на спецтрассе. Еще минут через десять, когда я уже более-менее успокоилась, пострадавшего увезли. После этого ко мне подошел инспектор и предложил подписать составленную им схему дорожно-транспортного происшествия. Я взглянула на нее – все верно, на чертеже была изображена моя «ласточка», стоящая на средней полосе. Я подписала схему, после чего с разрешения инспектора села в машину и припарковалась на обочине.
Затем один из сотрудников милиции (всего их было трое) подозвал меня к себе и сказал:
- Сейчас Вам надо проехать на медицинское освидетельствование на состояние алкогольного опьянения… У Вас паспорт с собой?
- Да, с собой, - машинально ответила я, - А это далеко?
- Нет, не далеко, около метро, - он назвал станцию, кварталах в трех отсюда. Вас отвезут и привезут обратно.
Я прикинула – времени еще достаточно, не рисковать же лишением прав за отказ от медицинского освидетельствования. Я кивнула и села в машину к инспектору. Под его присмотром я подписала протокол о согласии с освидетельствованием. Затем он завел машину, и мы отправились в путь – насколько я поняла, в ближайшую больницу. По дороге мы не разговаривали - ни у кого из нас не было настроения.
Минут через пятнадцать мы были уже месте – рядом с наркологическим корпусом районной поликлиники. Внос сразу же ударил знакомый удушающий запах спирта и хлора. Как они здесь только работают! Сопровождающий меня сотрудник кивнул вахтерше, как старой знакомой – видимо, он был здесь не то что не в первый, а даже и не в сотый раз. «Мы к доктору», - сказал он мимоходом. Прошли дальше, поднялись на второй этаж. В холле сидела полная женщина лет пятидесяти в белом халате.
- К Василию Степановичу? – спросила она.
Мой провожатый опять кивнул. Мы прошли по коридору и вошли в светлый кабинет, в котором из мебели была кушетка, письменный стол, да пара табуретов. За столом сидел мужчина, наверное, тот самый Василий Степанович.
- Проходите, присаживайтесь. Инспектор, Вы можете подождать в коридоре, - отреагировал на наш визит доктор.
Дальше он начал спрашивать и быстро записывать в протокол мои данные – имя, фамилию, отчество, дату рождения. Затем протянул устройство, проверяющее процент алкоголя в выдыхаемом воздухе - я проследила, чтобы он достал и прикрутил к нему новую трубку из пакета. Поскольку я с утра ничего не ела и не пила, то результат, разумеется, был отрицательный.
- Так, теперь по инструкции мы должны подождать двадцать минут, и сделать повторное измерение. Давайте я пока что до конца заполню протокол – будьте любезны, Ваш паспорт.
Я начала волноваться. Разумеется, двадцать минут – не время, но я уже потратила лишний час. Но эти волнения были ничем по сравнению с моим ужасом, когда, посмотрев в свою сумку, я не увидела в ней портмоне. Ни паспорта, ни кошелька, ни адвокатского удостоверения, ни оставшихся документов на машину там не было. «Ничего страшного, - пыталась успокоить я себя, - наверное, документы остались в автомобиле. Я была в шоковом состоянии после аварии, достала их, когда отдавала права и полис инспектору, и забыла положить на место». Но тревога не унималась. Заметив, что доктор продолжает на меня смотреть, я попыталась изобразить невинную улыбку (получилось довольно кисло), и ответила ему:
- Наверное, забыла паспорт в машине… Давайте продиктую данные по памяти.
Его это устроило. Пока я ждала положенное время, мы успели о чем-то поговорить. Он узнал, что я работаю адвокатом, и посетовал на установленные видеокамеры в кабинете – мол, зачем они, только работать мешают, все равно записи с них никто не смотрит. Да и не факт, что эта аппаратура вообще включена. Я вспомнила, что сейчас вообще мода везде устанавливать такие камеры, но дала понять доктору, что я в этой сфере не специалист, и дальше отвечала что-то односложное.
Как и было обещано, через двадцать минут он повторно заставил меня выдохнуть в трубочку (результат, разумеется, опять был отрицательный), затем закончил составлять протокол, проштамповал его и отпустил нас. Еще через пятнадцать минут я была рядом со своей крошкой. Как яростная пантера, я перерыла все – заглянула в багажник, под сиденья, прощупала пространство за ними. О том, что я выбросила и тщательно перебрала вещи из бардачка, уж и говорить не стану. Моих документов не было никаких и нигде.
За моей спиной стояли инспектора - очевидно, ждали, чтобы я окончательно подписала все бумаги, и они поехали бы дальше по своим делам. Вся картина того, как я взъерошенная бегала от одной двери к другой, переворачивая все вверх дном, не могла не вызвать у сотрудников улыбку.
«Ну да, допустим, я сейчас подпишу все протоколы, меня отпустят, а дальше что? – лихорадочно соображала я, - да я в здание суда не зайду, не то что в сам зал заседания, без адвокатского удостоверения». Я вспоминала, какая толпа собралась вокруг меня сразу после происшествия. Неужели в ней какой-нибудь карманник быстро сориентировался и вытащил мои документы? Может, он выбросил их за ненадобностью в мусорную урну, забрав себе только деньги?
Я бросилась к ближайшей урне, стоявшей рядом с автобусной остановкой (инспектора – за мной), в каком-то исступлении стала копаться в ящике, потом стала выбрасывать мусор на землю, ища свои документы. Их не было. Не было. Не-бы-ло. Ужас буквально сковал меня.
Один из инспекторов, воспользовавшись моим небольшим замешательством, тронул меня за плечо: «Пройдемте, подпишите протокол места дорожно-транспортного происшествия». Делать нечего - я понуро поплелась за ними в их машину.
В служебном автомобиле я сквозь какой-то туман смотрела на протокол. Хотела подписать его, взяла ручку, но руки тряслись.
- Успокойтесь! – ровным голосом сказал сидящий рядом сотрудник.
Но его слова произвели на меня прямо противоположный эффект. Мои глаза налились кровью, и я полувизгом, полушипением ответила:
- Да какой там успокойтесь, пока вы тут копошились, из моей машины пропали документы! Разявы! Как я теперь в суд попаду! – я схватила его за рукав формы.
Он аккуратно вытащил из моих пальцев рукав. В это время я случайно взглянула в свою открытую сумочку – и удивленно заметила в боковом кармашке вытачивающую пятитысячную купюру. Машинально - утреннее напряжение дало о себе знать, я вынула ее и протянула сотруднику со словами:
- Пяти тысяч хватит? Верните мне документы и отпустите, побыстрее!
Тот посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.
- Все ясно. В отделение, - сказал он впереди сидящему водителю.
- Вы не можете – я адвокат!
- А я – прокурор… А в машине установлен диктофон. При Вас нет документов, что Вы адвокат – поэтому это пусть в отделении выясняют. Заодно и с Вашими действиями по опустошению мусорной урны разберутся. И с предложением взятки – тоже.

[mishanik]

* * *

В кабинете местного ОВД стояли старые часы-будильник. Такие выпускались еще в Советском Союзе – а идут до сих пор. Они покоились на тумбочке, прямо напротив меня, и безумно громко тикали, отдаваясь эхом в моей голове. Как при таком звуковом сопровождении можно работать, ума не приложу!
Я сидела на стуле и не шевелилась. Смутно помнила, как мы доехали до отделения милиции, как меня на ватных ногах провели внутрь. Я ни на что не обращала внимания, кроме этих часов. До заседания суда, возможно, самого главного в моей жизни, оставалось чуть больше сорока минут. Меня что-то спрашивали, уже не в первый раз, но я отделывалась односложными ответами.
Пытаясь хоть чуть-чуть придти в себя, я помассировала виски. Не помогло. Тогда я попробовала сосредоточить свое внимание на чем-нибудь другом, кроме будильника. Рассеянный взгляд упал на карту Российской Федерации, занимавшую полстены. В голове возникла мысль, что наша страна напоминает гигантскую то ли собаку, то ли лошадь, скачущую с запада на восток. Камчатка – голова, Приморье и Хабаровский край – передние ноги, Краснодарский край, Кавказ – задние… Мурманская область, Карелия – хвост. Что ж, при таком сравнении вся Москва и я вместе с ней находились как раз недалеко от…
Я усмехнулась от такой мысли и опять уставилась на часы…
- …Так значит, Вы утверждаете, что Вы – адвокат? – в который уже раз попытался отвлечь меня вопросом следователь.
- Да…
- …Но удостоверение решили с собой не брать?
- У меня его украли. Нет, я его точно брала.
- Вы работаете в индивидуальном порядке?
- Нет, в адвокатской организации.
- Как Вас зовут?
- Лазаревская Марина Федоровна.
- Какие-нибудь еще документы, подтверждающие это, у Вас имеются?
- Нет… Можете посмотреть в интернете, в социальных сетях, на адвокатском форуме - там множество моих фотографий.
- У нас сегодня не работает интернет… - процедил в ответ мой собеседник. - И что нам с Вами делать? Этак каждый задержанный может объявить себя адвокатом, и требовать его отпустить.
Я промолчала. Он тоже молчал.
- Берите телефон, звоните, - продолжил он после вздоха.
- Кому?
- Не знаю – например, руководителю Вашей коллегии адвокатов – пусть приезжает за Вами, показывает удостоверение.
Я достала телефон, открыла на нем страницу с последними звонками. Среди списка вызовов я смотрела на номер своего начальника – Виктора Александровича. Я прикоснулась было к кнопке вызова, но… не нажала ее. «Хорошо, даже если начальник действительно приедет и заберет меня – то не факт, что я успею на заседание. Да и навряд ли он успеет. Минут десять понадобится только на то, чтобы втолковать ему, где я нахожусь и почему… И еще минимум полчаса он будет ехать сюда или звонить куда надо. Да и моя адвокатская карьера после такой истории в любом случае вряд ли продолжится», - думала я.
Подумав еще секунд двадцать, я чуть слышно вздохнула, несколько раз нажала на телефоне «вниз», выбрала номер Сергея и позвонила ему. Когда он сказал «Алло», я проговорила: «Сереж, если ты сделаешь так, чтобы все наладилось, то я сделаю то, о чем ты попросил…», и бросила трубку, не дожидаясь ответа.

* * *

Минут через пять в коридоре я услышала старческий голос:
- Ну так вот, милок, значит я иду по остановке, смотрю – что-то черное. Наклонилась, гляжу – а это документы, на девушку. Я начала у прохожих спрашивать, которые, значит, на остановке стоят – чьи документы. Все отнекиваются. А кто-то на фотографию посмотрел и говорит: да тут девушка в аварию попала, она потом с милицейской машиной уехала в отделение – похожа вроде. Ну так я сразу к вам сюда…
- Танцуйте, адвокат, - сказал следователь, чуть приоткрыв дверь, - нашлись Ваши документы.

* * *

Дальнейшее я помню смутно. Все-таки нервное напряжение последних дней дало о себе знать. Я успела в суд, минута в минуту. И это несмотря на то, что пришлось сначала добираться до своей «ласточки» (тут уж меня подвезли сотрудники ОВД на патрульной машине), а потом, по пробкам, ехать к суду и искать рядом с ним место для парковки.
Я не помнила своего выступления в суде, но мой шеф сказал, что оно было потрясающим. Он присутствовал в зале – сказал мне, что это связано с важностью дела, но я-то понимаю, что основная причина – недоверие ко мне. Как бы то ни было, эффект был действительно заметный – суд согласился с моим ходатайством о включении в конкурсную массу нескольких помещений, а также о пересмотре оценки ряда активов. По предварительным прикидкам это сэкономило моему клиенту около ста миллионов долларов. Начальник был счастлив.
После заседания мы поехали в офис банка-должника, где был накрыт фуршет по случаю намечающейся сделки (по поглощению Газпромбанком этого мелкого банка). Я последовала примеру «Газпрома» и поглотила несколько бутербродов и стакан сока: все-таки в моем рту маковой росинки с утра не было, а затем ненадолго отлучилась. У меня здесь было свое рабочее место – стол, стул и компьютер. Я села, нажала кнопку на корпусе, подождала, пока не загрузится операционная система. Потом подключилась к базе данных, достала заранее припасенный диск для записи (после процесса заскочила на минутку в ларек рядом с судом) и вставила его в дисковод. Выбрала нужную информацию, и путем нехитрых манипуляций начала ее копирование. Подумать только – сейчас в моих руках были сведения о десятках тысяч клиентов. Их фамилии, имена, отчества, даты рождения, номера телефонов. Паспортные данные, номера счетов. Количество денежных средств на них. Правда, меня это совсем не волновало. На мониторе высветилось окошко: «До завершения копирования осталось десять минут».
Вдруг в кабинет вошел начальник.
- Марина Федоровна, здравствуйте! А я Вас везде ищу, - уже изрядно поддатым голосом обратился он ко мне.
- Да, Виктор Александрович, я решила посидеть здесь немного в тишине. Сегодня напряженный день выдался, - я попыталась изобразить улыбку.
- Ну нет, Вы мне нужны. Минут через пять будут торжественно подписывать договор – а Вы наш главный специалист, значит, должны при этом присутствовать.
- Да, я через пять минут подойду. Сейчас…
- О, - он заметил светящийся монитор, - неужели у Вас еще хватает сил работать! Это в пятницу, вечером!
Он двинулся ко мне. Самого экрана он не видел, потому что я сидела лицом к входной двери. Нужно было срочно что-то делать.
Когда начальник подошел ко мне и бросил взгляд на экран, он увидел на нем… разложенный пасьянс-косынку. Виктор Александрович на секунду нахмурился, но затем улыбнулся:
- Да, у Вас правда напряженная неделя была… Ладно, черная полоса позади. Я вообще-то не разрешаю игрушки на рабочем месте, но сегодня так и быть. Однако через пять минут Вы мне нужны, уж будьте любезны.
Он развернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Я закрыла пасьянс, за ним было другое окошко: «Загрузка данных завершена»…

[mishanik]

Глава 4

Москва… Как много в этом слове. Для каждого она разная. Да и с течением времени меняется. Сначала, когда Вы только попадаете в нее, это странное, чарующее существо – реки несущихся вдаль улиц, кубы домов, лабиринты переулков… Вас пугает и завораживает этот ритм, эти целеустремленные, сумасшедшие глаза на каждом встречном лице. Вы хотите стать таким же, как все вокруг – бежать неизвестно куда с портфелем в руке, на ходу разговаривая по телефону, протискиваясь через заросли припаркованных машин.
Чем больше Вы здесь, тем больше все меняется. И остается прежним. Те улицы, которые сначала были шумными и быстрыми, теперь стоят в многочасовых заторах. Те сумасшедшие глаза, которые раньше попадались на каждом шагу, теперь не блестят, в них одна апатия… Переулки уже не кажутся запутанными – они всегда куда-то ведут, или в центр или из него… Я был в Нью-Йорке – там другая атмосфера. Это пространство людей, которые наполняют деловые легкие планеты. Я был в Китае и, понаблюдав за местной жизнью, мне стало казаться, что каждый город там – это муравейник, механизм, который движется сам собой, по каким-то неведомым правилам.
Москва же – это подчиненный неизвестным законам хаос. Когда Роберт Броун описывал свое открытие – беспорядочное движение и столкновение молекул в пространстве, то ему для примера проще всего было бы взять Москву. Вот это действительно броуновское движение. Люди куда-то бегут, сталкиваются, расходятся, снова сталкиваются и снова расходятся… Неизвестно зачем.
Мое детство прошло в Рязани. Отец рано бросил мать, я остался с ней и был вынужден наряду с учебой еще и работать. У мамы был плохонький деревянный сельский домик, еще довоенный, доставшийся ей от родителей, в котором мы вдвоем и жили. Она устроила меня работать на оптовую базу – я помогал грузчикам, делал разную мелкую халтуру, бегал по поручениям. Уже тогда я постоянно слышал о Москве. Куда этот товар? В Москву. Куда этот трейлер? В Москву! Куда – в Москву… Ежедневно через нас проходили тонны груза, прежде всего продовольствия, которые доставлялись в столицу. Я читал тогда занимательную книжку – там говорилось о том, сколько продуктов человек съедает за всю свою жизнь. Оказалось, что очень много – стада коров, свиней, вагоны зерна. В этой книжке была интересная картинка – человеческая голова с раскрытым ртом, в который, как в туннель, уезжает поезд, полный провиантом. И Москва, когда я увидел эту картинку, сразу представилась мне такой же завораживающей бездной, поглощающей все на свете. Этаким доисторическим Левиафаном, пожирающим мелкую рыбешку и тем самым защищающим ее в своем чреве.
Я стал грезить Москвой – хотел быть частью ее, дышать ее улицами, смотреть в глаза тысяч летящих навстречу машин. Я буквально утонул в учебниках – когда не отвлекала работа, я всегда старался что-то узнать, потому что понял: Москва, это город умных и изворотливых. И у меня получилось – я закончил школу с золотой медалью и поступил в Московскую государственную юридическую академию.
Москва не разочаровала – она действительно оказалась той чарующе прекрасной пропастью, которую я и представлял. Помню, после месяца, проведенного в ней, я, совсем по натуре не поэт, взял и сочинил стих, где сравнил величественный город с удивительной березой, стоящей над обрывом. Вот этот стих:

Береза



Береза, прекрасно-печальная


Растет на обрыве крутом.


Тропинка, для путников дальняя,


Обходит березу кругом.



Несет свои воды бурливые


Сквозь острые камни река,


Свисают над речкой шумливые


Березы ветвей облака.



Бывает, что странник неистовый,


Что ходит дорогою той,


Глядит с восхищением пристально,


Дивится такой красотой.



Подходит поближе с желанием,


Березы коснуться рукой,


Лучей насладиться мельканием


Сквозь листики над головой.



Чудак, он, не зная опасности,


Глаза с наслажденьем закрыв,


Во всей эйфории и радости


Внезапно шагает в обрыв!



Не видя разверзшейся пропасти,


Мечтам всем своим вопреки


Летит по наклонной он плоскости


На острые камни реки!



Винить ли березу прекрасную,


Растущую здесь с малых лет,


За странника гибель несчастную?


Винить ли? Я думаю - нет…

Но я сразу понял, что это холодная красота. Что Москва никогда ни для кого не будет доброй матерью, а лишь строгой мачехой, не прощающей ошибок. Что она – как снежная королева, и от ее поцелуев только холодеет сердце…
Такие мысли владели мной, когда я сидел на скамье в сквере рядом с метро Баррикадная и ждал Маэстро. Дело было сделано, Марина отдала мне диск со всей банковской информацией, не попросив за это никакого вознаграждения. Бизон был просто счастлив, когда вставил этот диск в компьютер. «Ну вот, а говорил, что не можешь!», - повторял он. Конечно, дал приличную премию и обещал повышение. Но на душе было скверно.
Маэстро, казалось, появился ниоткуда. Еще пару секунд назад я смотрел на улицу, на мгновение обернулся – и вот он уже передо мной.
- Добрый день, Сергей Викторович, рад Вас видеть. Довольны ли Вы нашей работой?
- Доволен ли? О, Маэстро, да я просто ошарашен! У Вас интересные методы…
Чуть заметная улыбка тронула лицо Маэстро.
- Разрешите полюбопытствовать, что же сказала Ваша знакомая?
- У нее был только один вопрос: «Сереж, а потоп в квартире тоже ты устроил?».
- Потоп в квартире? – после того, как я объяснил, Маэстро коротко усмехнулся. - Нет, мы к этому отношения не имеем… Хотя я догадываюсь, о чем идет речь. Потоп возник абсолютно без нашего участия. В другой момент Ваша подруга и не обратила бы внимание на эту неприятность, просто вызвала бы сантехника и все. Но человек с психологической точки зрения существо странное. Хорошее для людей не имеет значения. Оно чаще эфемерно, его нельзя оценить привычными методами. И, главное, почти никто не склонен делать из хорошего систему. Редко кто говорит: «Вот случилось что-то положительное, снова что-то, теперь еще – да у меня просто зеленый свет, все в жизни получается, я – баловень судьбы!». Таких, увы, мало… Да и если такой счастливчик попадет в какую-нибудь беду, он изменит свое мнение насчет «баловня» и не будет замечать даже простых мелких радостей. Наоборот, человек чаще видит хорошие моменты в жизни раздельно и отдает себе отчет в том, что они никак друг с другом не связаны. А вот неприятности – это всегда система. Беда никогда не приходит одна. Если случились две радости – то это просто совпадение, а вот если две проблемы – то это судьба, рок. Человек даже не хочет задуматься по поводу того, что неприятности никак не проистекают одна из другой. Нет, проще винить порчу, судьбу, Бога, чем понять, что, возможно, нужно что-то поменять в жизни, что всегда найдутся положительные моменты, о которых нельзя забывать… Что неприятности не вечны, а значит не стоят такого внимания… Знаете известную офисную сплетню о том, как одна уволенная сотрудница перед уходом оделась в черное платье, и начала брызгать воду на дверь кабинета шефа со словами «Проклинаю! Проклинаю!». Это все видели… Начальник через две недели тоже уволился. Никакой порчи, только самовнушение – просто он стал видеть во всем только плохое. А хорошее казалось мелочью на фоне системы.
- Но я все равно не понимаю, как можно такое устроить… Ведь одно дело потоп, другое – аварии, метро… Она ведь могла направиться другой дорогой, не ехать на метро, взять такси… Повернуть не там, остановиться.
- На самом деле это не так сложно. Люди, хоть и разные, но на самом деле стандартны. По-настоящему оригинальных мало… Да не просто мало – единицы. А большинство реагируют на все раздражители одинаково. Если человека обидеть – он обидится, если обрадовать – обрадуется. Если ударить – убежит или попытается дать сдачи. Редко кто, если ему сделать что-то плохое или даже ужасное, скажет: «Это ничего, ты все равно хороший, чем тебе помочь?». Так что любую реакцию можно предугадать с очень большой вероятностью. Кроме того, каждым владеют его привычки. Вот Вы, например, курите?
- Да как сказать… Иногда, по настроению.
- «По настроению»? Странный ответ… Я не сторонник курения, но дело не в этом. Вы, без сомнения, хорошо помните первую выкуренную Вами сигарету? Наверное, это было весьма неприятное ощущение, и Ваша первая мысль была о том, что как же это можно заниматься такой гадостью?
Я кивнул.
- …Но друзья говорили, что курить – это круто, это по-взрослому. И постепенно, мало-помалу Вы привыкли, и данное действие сейчас не кажется таким уж противным. Скорее даже наоборот. Вполне возможно, не были приятными для Вас и первая чашка кофе, и первая рюмка водки… Это было когда-то, но не сейчас – вот она, сила привычки! И дело даже не в курении, алкоголе. Привычки – они во всем: в манере одеваться, ходить, есть, пить… Думать. И в том числе – в любимых дорогах, любимых реакциях на любимые раздражители…
- Но ведь эти привычки нужно знать? И вообще, чтобы понять, что будет делать человек, нужно хоть что-то узнать о нем!
Я снова ловил себя на мысли, что этого человека можно было слушать часами. Безупречная внешность, завораживающий голос…
- Поэтому я и говорю, что реакция каждого человека, в принципе, стандартна. А что касается персональных данных – здесь тоже нет ничего сложного. Человек в наше время постоянно делится информацией. Заполняет анкету при приеме на работу, сдает на права, получает дисконтные карты в магазинах. Я уже молчу про обращения в различные властные структуры. Человек сам дает информацию о себе. Вот Вы, например, можете вспомнить, сколько раз раздавали направо и налево копии своего паспорта или вносили данные из него в различные анкеты? Да Вам не хватит пальцев на руках, да и на ногах, чтобы сосчитать… А часто даже не надо иметь доступ к специальным базам данных, чтобы эти сведения получить. Есть социальные сети, где уже половина всех людей мира добровольно делится всеми подробностями своей лично жизни. Есть доски объявлений, где человек оставляет свои адреса и телефоны. Нужно только знать, где искать…
- Ну Маэстро, это-то я знаю. У нас самих есть служба безопасности, которая при необходимости «пробьет» любого по всем базам данных. Но ведь этого мало – за человеком, наверное, нужно хотя бы понаблюдать некоторое время, чтобы узнать его привычки и наклонности. Ведь люди разные, и не все рассказывают все о себе в социальных сетях…
- Вы не учли еще одного обстоятельства – к нам обращается только определенный, скажем так, «контингент»…
- И какой же?
- Похожий на Вас! Простите, но это не комплимент! Успешные бизнесмены, чиновники высшего ранга, в общем, люди, которые чего-то добились в жизни, и считают, что они на коне. И боятся с него упасть! Да и просьбы у вас, не сердитесь, одинаковые. Кого-то запугать, уговорить, достать информацию. А, следовательно, и клиенты тоже в определенной степени одинаковые – этакие успешные жертвы. Никакой личной жизни, на уме только дела, бизнес – вспомните хотя бы Вашу вечно пропадающую в судах знакомую. Моя работа по сути дела скучна. Встречаются, конечно, оригинальные случаи…

[mishanik]

- Например? – я решил еще немного потянуть время, в ожидании неприятного разговора о расчетах за услуги Маэстро.
- Например… В моей «карьере» была любовная история. Ко мне обратился мужчина, главный бухгалтер в крупной энергетической компании, который давно и безуспешно пытался понравиться девушке. Она работала в той же организации, помощником заместителя руководителя центрального филиала. То есть на хорошей, денежной должности. А встречалась она – не поверите! – с провинциалом откуда-то из-под Липецка. Над ней, москвичкой, со своей квартирой, уже все друзья подтрунивали – мол, ближе парней не нашлось. А она им отвечала: «Вы ничего не понимаете, мой Вася – настоящий, здесь таких нет, здесь все только на деньгах и помешаны». Анекдот, в общем – девушка просто отказывалась смотреть по сторонам.
Итак, этот тайный поклонник, человек небедный, обратился к нам. Была одна зацепка – возлюбленные жили в разных городах и виделись редко. Раз в месяц, может чуть чаще. Ума не приложу, как в такой ситуации можно поддерживать нормальные отношения. Сначала мы попытались писать голубкам письма счастья – о том, что якобы каждого из них постоянно с работы кто-то встречает, провожает. Что на работе сплошной флирт. Но они отказывались верить в эти небылицы, посылали всех куда подальше. Более того - он сделал ей предложение и она, счастливая, согласилась.
Тогда мы поступили по-другому. Мы вышли, что называется, на самый верх, и добились перевода этой девушки – куда бы Вы думали? Именно – к нашему клиенту, его помощницей. Чтобы она согласилась, мы пустили слух, что подразделение, в котором она работает, собираются закрывать, а всех работников – увольнять. Ну и зарплаты добавили, куда же без этого. Девушке даже пришлось экстерном, за месяц окончить бухгалтерские курсы.
Потом мы загрузили ее работой. Да и ее липецкого жениха тоже. Да так, что у людей не было времени, простите, в туалет сходить. Наш заказчик времени не терял, и помогал девушке, чем мог. Фактически, делал все за нее. Стал ей настоящим другом. А тот, кому она дала свое согласие, иногда из-за загруженности не мог даже на минуту ей позвонить. Стали возникать ссоры. А сил на то, чтобы сглаживать их, у влюбленных не было.
Развязка наступила тогда, когда девушка должна была ехать в гости к своему жениху. Как Вы помните, они встречались едва ли чаще, чем раз в месяц, поэтому каждая такая встреча была для них настоящим событием. В этот раз они хотели побыть вместе целую неделю. Кто живет со своим любимым человеком в одном городе, никогда не поймет, как это много – неделя! Но ее не отпустили. Она хотела взять больничный (отпуск уже кончился), а ее попросили сделать несколько дел. Разумеется, с нашей подачи. Годовой отчет там, все бухгалтеры должны были оставаться на месте. Даже те, которые готовились в декрет уйти – и те вышли на работу… Так что в такой ситуации уйти на больничный было все равно, что вылететь с работы. Тем более что скоро раскрылось бы, что это никак не связано с состоянием здоровья. В общем, она никуда не поехала.
Она понимала, что поступила против воли своего сердца, но сделать ничего не могла. Она сорвалась на своем женихе за какую-то мелочь, и они поссорились. Ей было тяжело, и друг предложил проводить ее домой. Она согласилась. Он стал провожать ее каждый вечер. В общем, когда ее парень приехал мириться, встреча получилась холодной.
Дальше была еще одна техническая хитрость. Мы написали на одном Интернет-форуме, посвященном любовным отношениям, историю от ее имени. О том, что она якобы не может выбрать между двумя людьми – одним, который далеко, с которым у нее были прекрасные отношения, и который сделал ей предложение руки и сердца, и другим – коллегой по работе, который всегда рядом и помогает во всем, и к которому у нее все больше разгорается чувство. Там было написано, что она не знает, что делать – дала слово выйти замуж, а теперь поняла, что не любит. Мы хотели скинуть горе-жениху ссылку на этот сайт, но Вы не представляете, как нам повезло. Как-то раз, в грустном настроении набрав в поисковой системе ее ник, он наткнулся на этот форум сам! Вот уж точно, дуракам везет!
Он звонил, писал ей, просил объяснить… Она сказала, что все это вздор и надо меньше верить разным глупостям… Он поверил ей и в этот раз. Но решил проверить – зарегистрировался на этом форуме под чужим именем, и стал общаться. Якобы с ней. И когда предложил написать ему по почте – мы взломали ее электронную почту и написали ему с ее адреса. О том, что якобы уже давно встречается с другим, а попытки ухаживания со стороны приезжих ей просто смешны.
Бедный парень позвонил ей, попросил ответа. У него, в общем-то, сильного, волевого человека, был просто нервный срыв. Она сказала, что ничего подобного ему не писала. Потребовала, чтобы он перестал за ней следить. И положила трубку.
Они некоторое время еще общались, но дело уже было решено. Она поняла – зачем ей парень из другого города, когда можно найти и поближе, и поинтереснее. Бывший жених еще пытался ухаживать, но она была уже холодна. И как-то вечером, в очередном телефонном разговоре дала ему отставку...
- Ничего себе! – я, как всегда, слушал Маэстро с придыханием, - И что случилось потом?
- Не знаю. Я не интересовался особо. Честно сказать, я не слежу за судьбой клиентов после исполнения договора, это не в моих правилах… Ладно, Сергей Викторович, заговорился я тут с Вами. Мне пора. Спешу Вам напомнить, что у Вас есть три рабочих дня для расчетов. Сегодня суббота, стало быть, последний, третий день – это среда…
Я оглянулся по сторонам. День был ясный, солнечный. Теплый воздух, нетипичный для довольно-таки поздней осени, приятно обдавал ветерком лицо. Сквозь привычный гул мегаполиса где-то чирикали воробьи. В общем, мне очень не хотелось прерывать такую красоту и такую приятную беседу своим ужасно неприличным признанием. Но делать было нечего – и я сказал ту фразу, которая, как выяснилось позднее, и предопределила мою дальнейшую судьбу:
- Простите, Маэстро… У меня нет таких денег.
Мой собеседник на секунду задержал дыхание, но потом выпалил:
- Что за вздор! Вы же подписывали договор!
- Подписывал… Но я был в безвыходной ситуации! Меня грозились уволить и убить!
- Безвыходных ситуаций не бывает. Вы могли уволиться, если уж такова Ваша судьба! Или умереть – мир бы этого не заметил, поверьте.
- Да послушайте… - попытался возразить я, но Маэстро лишь махнул рукой, развернулся и пошел прочь.
Я пытался нагнать его. Странная ситуация - казалось, я бежал со всех ног, а он шел нарочито медленно, но все равно я едва поспевал за ним.
- Послушайте, Маэстро! Я все отдам! Давайте договоримся о рассрочке!
- Сергей Викторович! Мы заключили с Вами договор. Там нет никакой рассрочки… Или платите, или… У Вас три дня! Займите, ограбьте, делайте, что хотите, но у Вас три дня…
Я немного остолбенел от таких слов. Маэстро воспользовался этим – мы стояли у пешеходного перехода, и как раз мигал зеленый свет. Он ступил на переход, и в секунду моего замешательства между нами уже сомкнулась стена машин. Перебегать дорогу я не решился – просто понял, что уговорами здесь не поможешь. Маэстро явно был не тем человеком, которого можно было хоть в чем-то убедить.

* * *

Ну уж нет, три дня! Ничего Вы от меня не получите, уважаемый Маэстро! Не на того напали! Да в самом деле – что я теряю? Работу? Так меня не уволят, я же все сделал и все достал. Жизнь? Да она и вправду не так много стоит – Вы же сами говорили, что подобные мне ее не ценят… А глупости вроде протекших потолков я уж как-нибудь перетерплю. Я не склонен видеть в неудачах систему только потому, что половину их устраивает какая-то банда!
Был вечер среды. Точнее даже не вечер, а почти полночь. Все время, прошедшее со встречи с Маэстро, я не сделал ни шагу, чтобы достать нужную сумму. Я просто жил – принимал поздравления от начальника и коллег с удачной операцией, ходил на тусовки, общался с красивыми девушками. Я был счастлив и решителен. А конкретно в этот вечер взял себе пива, закуски и сидел в кресле, смотрел на то, как стрелки часов вот-вот пересекут полуночную отметку…
Тут боковым зрением я уловил какое-то движение. Что-то яркое приближалось справа. Я раньше служил на флоте, и реакция была отменной – пулей вылетел из кресла и сгруппировался за ним. Послышался звон разбитого стекла, а затем все стихло. Только в комнате был очень яркий свет, который, правда, затем пару раз мигнул и погас. Я осторожно выглянул из свого укрытия, и увидел, что это уличный фонарный столб. Он покосился и упал, влетев своим фонарем как раз в окно моей квартиры, устроив порядочные разрушения. Осколки разбитого стекла, цементная пыль, куски пластиковых стеклопакетов тут и там лежали на полу.
Раздался телефонный звонок. Я взял трубку – это был начальник:
- Сергей Викторович, простите, что поздно, не разбудил?
- Нет…
- У меня здесь произошла небольшая заминка. Диск, который Вы принесли… Не могу понять, куда я его подевал… И те данные, которые я скидывал на компьютер, на жестки диск, тоже не могу их найти. Вы ведь наверняка сделали себе резервную копию, я же Вас знаю… Я, конечно, еще поищу, но, боюсь, вся надежда опять на Вас. Заказчик уже видел эту информацию и согласился приобрести. Так что мы не можем его упустить… Вы же сделали копию?
- Да…
- Вот и славно. Спокойной ночи.
Конечно, никакой резервной копии переданного Мариной диска я не делал.
Я посмотрел сначала на фонарный столб, разнесший полквартиры, потом на часы. Стрелки отсчитывали первую минуту четверга…

[mishanik]

Глава 5

- Такой организации просто нет…
- Как это нет?
Я разговаривал с Мишкой, нашим информационщиком. Михаил Николаевич, мы за глаза зовем его Мишаник. Добрый человек, каких свет не видывал. Всегда поможет и даст совет. А по доступу в различные базы данных ему вообще нет равных. Поэтому-то парню и дали рулить целым отделом. Как уже ясно из начала диалога, мы как раз смотрели договор, подписанный с Маэстро.
- А так. Нет - значит, нет. Вот, посмотри в конец договора и на печать – у каждой организации есть так называемый основной государственный регистрационный номер, ОГРН. Он состоит из тринадцати цифр, каждая имеет свое значение. Например, вторая и третья цифры – это год создания организации. Потом две цифры – это код региона, где фирма зарегистрирована, можешь сравнить их с кодом на твоем автомобильном номере. Дальше идет номер регистрационной записи. А последняя цифра – контрольная, вычисляется по специальному алгоритму и зависит от предыдущих чисел. Так вот, в твоем ОГРН эта цифра под алгоритм не подходит – а значит, весь номер это просто случайный набор чисел. Вот смотри – вводим его на сайте налоговой и что получается…
Что получилось, я видел на экране – было написано «Неправильно набран ОГРН организации». Мда, эта попытка оказалась неудачной. Я пытался найти Маэстро, чтобы попросить его оставить меня в покое – все равно я ему ничего не заплачу. А в идеале еще и уговорить вернуть мне диск с информацией по банку – в том, что его забрал именно Маэстро (или его подручные), у меня не было никаких сомнений.
- Подожди, - не унимался я, - так ведь у этой фирмы есть банковские счета…
- И что? Счет у нее в Банке Кипра. Заграничным банкирам неведомо, что это за организация, зарегистрирована ли она официально. Им главное деньги неси.
- Можешь узнать, что это за счет?
- Ты что, я же сказал, что это Банк Кипра. Ты знаешь, что это за организация? Да он хранит свои секреты лучше любого финансового учреждения Швейцарии! Прости, брат, тут ничем не помогу…
На Мишку-Мишаника было жалко смотреть – все-таки нечасто попадались ситуации, из которых он не мог найти выхода. Ладно, есть еще одна зацепка. Телефон Маэстро не отвечал. Более того, механический оператор говорил: «Неправильно набран номер. Пожалуйста, уточните номер и перезвоните!». Макса, который дал мне этот телефон, не было в офисе – два дня назад мой товарищ отпросился «по семейным обстоятельствам» и уехал куда-то на курорт. Но все равно попытаться стоило.
- Миш, скажи, а можно установить, на кого зарегистрирован этот телефон?
Тот, только взглянув на номер, горько усмехнулся:
- Ну ты даешь сегодня! Только и делаешь, что ставишь меня в безвыходные ситуации. Нет, боюсь, об этом номере я тоже ничего не узнаю…
- Почему же?
- Да по той же причине – что его просто не может существовать! Смотри: первые три цифры номера, которые идут после восьмерки или кода страны, обозначают код телефонного оператора. Например, 910 это МТС, 925 – Мегафон. А твои цифры какого оператора обозначают, скажи, пожалуйста?
Цифры и правда были странные. Я только сейчас обратил на это внимание.
- Ты звонил по нему, что говорят? – продолжил Мишка.
- Неправильно набран номер… Но я раньше звонил по нему и отвечали!
- Даже если так, то я тоже не смогу ничего сделать. Если действительно это рабочий номер, то у его владельца есть какой-то резервный канал связи. А значит этот абонент стоит очень высоко – на уровне ФСБ, если не выше… Прости, Серег – ничего не могу сделать, правда.
Да, это явно был не тот случай, когда мне могла помочь собственная служба безопасности. Попытался дозвониться до Макса, написал ему очередное сообщение – но тщетно, абонент не отвечал и был недоступен. Также как и телефон Маэстро. Единственной зацепкой оставалась Марина.
Когда я пробегал мимо кабинета Бизона, то шеф буквально выскочил вслед за мной.
- Сергей Викторович, где информация? Время не ждет…
- Анатолий Дмитриевич, у меня ноутбук в ремонте, в субботу с утра обещали отдать… - сказал я первую пришедшую в голову отмазку.
- Да Вы что – они же там все поудаляют! Или прочтут…
- Не волнуйтесь, там только починка мышки и сетевой карты… ребята проверенные!
- Так, Серега, если послезавтра не принесешь мне все данные, я тебя…
- Не волнуйтесь, все будет!
Последние слова я говорил, уже закрывая дверь. Да уж, я не в том состоянии, чтобы объясняться с начальником. Выбежав на улицу, я направился к ближайшей станции метро, туда, где как раз обычно и продают различные мелочи для компьютеров. Обойдя несколько ларьков, я, наконец, нашел то, что мне было нужно – точно такой же диск, в точно такой же упаковке, как раньше дала мне Марина.

* * *

Она была в офисе, доделывала какую-то работу. Разумеется, Марина меня не ждала и очень удивилась.
- Привет, - сказал я с самым невинным выражением лица.
- Привет, - зло скривилась Марина.
- Нам нужно поговорить…
- А я думала, что нам не о чем больше разговаривать! – девушка начинала закипать.
- Я не так выразился… Это тебе нужно, чтобы мы поговорили, - при этих словах я достал диск и как бы невзначай посмотрел на него. Марина также взглянула на диск, и, казалось, вся сжалась.
- Иди за мной… - Сквозь зубы процедила она, вставая со своего рабочего места.
Я направился за ней. Пройдя несколько дверей, мы вышли к запасному выходу, на лестницу, которая, судя по запаху, использовалась сотрудниками для перекуров. В тот момент, правда, на ней никого не было.
- Что тебе еще от меня нужно? – моя собеседница явно держалась из последних сил.
Я улыбнулся самой милой улыбкой, на которую был только способен.
- Марин, мне нужно, чтобы ты с точностью, до мельчайшей подробности рассказала мне все, что происходило с тобой на прошлой неделе. Прежде всего, со вторника по пятницу. Мне это очень важно.
- Знаешь, а может ты пойдешь по известному направлению?
- Я пойду прямиком к твоему начальнику и попрошу его вставить этот диск в дисковод…
Я снова достал диск и повертел им перед глазами Марины. Она, однако, оказалась проворной и молниеносным движением руки попыталась схватить его! Но я предвидел такой вариант, увернулся от ее броска и спрятал диск за спиной.
- Конечно, я успел сделать копию. Подумай, - напомнил я, - Это не так сложно и не потребует от тебя больших усилий. Обещаю, что потом оставлю тебя в покое. Кстати, ты случайно тоже не сделала себе копию? Занятная информация…
Марина отрицательно помотала головой – ясно, что она не врала. Да я и не рассчитывал всерьез на утвердительный ответ, просто спросил наугад. Тем не менее, мы продолжали стоять, сверля друг друга взглядами.
- Я думала, что ты уже получил все, что хотел, и я больше тебя не увижу! – не сдавалась девушка.
- Ну, будь хорошей девочкой. Мне просто нужно знать, что происходило с тобой на прошлой неделе, и все. Потом я забуду о твоем существовании, даю слово!
- Твое слово? Не самая серьезная гарантия! – моя собеседница напоминала разъяренную пантеру.
- Что ж, ничего весомее у тебя нет… - остудил я ее.
Марина еще секунд двадцать смотрела на меня ледяным взглядом. А потом вдруг ее глаза стали мягче, и их выражение сделалось грустным. Казалось, в глубине ее глаз застыла вселенская печаль, и даже цвет их изменился. Собрав в кулак остатки своей бессовестности, я выдержал ее взгляд и не опустил голову.
- Сереж, у тебя просто нет стыда. И никогда не было. Идем…
Она пошла по лестнице вниз. На первом этаже в офисном центре, где работала Марина, было кафе с точно таким же запасным выходом. Я шел за ней. Моя провожатая открыла дверь, кивнула официанту и села за свободный столик. Заказала чашку кофе, пачку сигарет и зажигалку. Закурила со словами: «Знаешь, бросила пять лет назад…». И в течение двух часов старательно рассказывала мне историю, которую я изложил чуть выше. А после этого просто сказала «Все, пока…», встала и ушла, оставив меня сидеть в одиночестве…

[mishanik]

* * *

Весь оставшийся день я пытался найти хоть какую-то зацепку в маринином рассказе. Тщетно. Я попытался узнать больше про ДТП, произошедшее в прошлый вторник. Но не узнал – вызов ГАИ зафиксирован не был, номера грузовика, который ехал по той узкой улице, Марина не запомнила. Продавщица из киоска рядом с местом аварии успела уволиться и уехать к себе домой в Украину.
Про ДТП, случившееся с Мариной на второй день ее злоключений, я тоже ничего не узнал, причем по той же причине – оно не было отражено ни в каких отчетах ГАИ. Марина показала мне протокол с данными о втором участнике аварии – такая машина с такими данными нигде не была зарегистрирована. Про ее водителя я тоже ничего не узнал – по фамилии и инициалам, дате рождения, серии и номеру водительских прав знакомый автоинспектор сказал мне, что такого человека в базе данных нет.
Я нашел пассажира, упавшего на рельсы в метро. Хоть он оказался реальным! Но, как и рассказывала Марина, его просто толкнул кто-то. Это было видно на записи с видеокамеры, однако что-либо узнать об этом человеке, кроме общих сведений (мужчина, ростом выше среднего, брюнет славянской внешности), не удалось…
На следующее утро я занялся последним днем марининого рассказа. Начало тоже не обещало ничего хорошего – я навел справки о мужчине, которого сбила Марина и которого потом увезли в Первую градскую больницу. Это действительно был бездомный – он не назвал своего имени, был без паспорта, его выписали через неделю после происшествия, и он ушел по неизвестному адресу. Больше никаких данных о нем обнаружить не удалось.
А вот затем было интереснее. Я направился в милицию - как раз в том самом отделении, куда на прошлой неделе доставили Марину, работал один мой хороший знакомый. Я заглянул в ближайший супермаркет, купил копченую красную рыбу (не помню, как она называется), завернул ее в какую-то газету, коими был просто забит мой почтовый ящик, еще, разумеется, взял пива. Неся весь этот скраб, я с невозмутимым видом проследовал мимо дежурного на входе в отделение и направился прямиком к нужному мне кабинету.
- Здорово, Василий! – обратился я с порога.
Мой знакомый поднял голову от каких-то бумаг, взгляд его упал на вытарчивающий из газеты рыбий хвост, и на лице от мысли, что оставшийся рабочий день будет не таким скучным, возникла улыбка.
- Я случайно проходил мимо, дай, думаю, зайду, - продолжил я, - Посмотри, какую красоту мне друг с Хабаровска прислал.
Я тряхнул рыбьим хвостом. «Ну вот, - подумалось мне, - Сейчас мой товарищ отпустит какое-нибудь замечание по поводу того, что в магазинах продают разную гадость, покупать нельзя, рыбу можно есть только ту, которую сам поймал. Любит наш брат порассуждать о том, что качество продуктов в последнее время упало, что нас травят… Надеюсь, не догадается, что эту рыбу я купил в ближайшем супермаркете…»
- О, - ответил моим мыслям Василий, - вот это вещь! Не то, что в магазинах продают. Я никогда не покупаю ни рыбу, ни грибы, ни в магазинах, ни на рынках. Кто знает, где они это все ловят, собирают и что они туда кладут… Ем только то, что сам посолил, замариновал или закоптил… Давай, присаживайся!
«Ага, - подумалось мне, - я, признаться, скорее не стану есть замаринованные ТОБОЙ грибы, чем купленные в магазине. Кто знает, что ТЫ туда кладешь…»
Я сел. Газета, в которую была завернута рыба, послужила нам скатертью. Ее мы прижали к столу пивными бутылками и самой рыбой. Затем мы несколько часов, фактически полдня, разговаривали о жизни, можно сказать, ни о чем. Наконец, он перешел на ту тему, которой я ждал…
- Знаешь, Серег, а у нас тут такая ситуация на той неделе была… Арестовали стервозную адвокатшу, так она, представляешь, потеряла свое удостоверение, и требовала, чтобы мы перерыли все отделение, но нашли его. Вот, ё-моё, этак каждый может объявить хоть президентом и потребовать, чтобы ему нашли удостоверение. Дожили, совсем никакого уважения к органам, не то, что в советские времена…
- Слушай, Вась, а каким это образом ты тогда узнал, что она адвокат, если без документов?
- О, это баба Маша помогла… Хорошая старушка, представляешь, копалась в мусорном бачке у остановки и нашла документы. Не поленилась дойти до милиции и отдать… Наверно у адвоката кто-то вытащил кошелек, деньги забрал, а документы выбросил в урну…
- Что это за баба Маша такая? Альтруистка?
- Да старые люди, пережившие всех своих родственников, всегда альтруисты… Живет она здесь по соседству…
- И где же? – я постарался, чтобы мой вопрос звучал невинно, и казалось бы, что задан он как-то мимоходом.
Мой товарищ, к счастью, не увидел подвоха, все-таки пиво дало о себе знать, и сказал, что это на соседней улице, в угловом доме. Разумеется, после такой ценной информации я сослался на вдруг появившиеся срочные дела и поспешил откланяться.
Разыскать эту бабушку не составило особого труда – ее, как выяснилось, знала вся округа. Через час я уже сидел у нее в квартире и пил ароматный чай. Бабушка с неподдельным интересом смотрела на принесенный мною торт. Я с не меньшим интересом озирался вокруг и попеременно разглядывал то выцветшие обои с каким-то неопределенным рисунком (и неопределенного цвета), то типовую советскую мебель, то облупившуюся краску на потолке, то стоящие на подоконнике фиалки… Так вот какой тип квартирного интерьера риэлторы называют «Бабушкин вариант»!
- …Да, сынок, вот так я и живу… А чем еще заниматься-то? Муж то мой, Царствие ему Небесное, всегда говорил, что нужно в первую очередь помогать ближним. Тогда и все вокруг будут поворачиваться к тебе лицом и помнить, тоже приходить на помощь. Вот, например, неделю назад я уберегла одну девушку, адвоката, от тюрьмы…
- Баба Маша, Вы просто клад! И как же Вы ей помогли?
- Она потеряла документы, и ей грозило остаться в милиции на несколько дней, а я ей их вернула… Нашла в мусорном ведре…
На бабушкином лице было написано смущение.
- Вы копались в мусорном ведре? Ну баб Маш, Вы даете… Зачем?
- Ну… По правде говоря, не я… Мне их передал хороший знакомый, который сказал, что нашел их в контейнере… О, это просто замечательный человек, тоже готовый всем помочь! Его отец работал с моим мужем. А сейчас он занимает хорошую должность, какой-то чиновник из Министерства иностранных дел… Вова, Владимир Иванович…
Мое сердце прямо подпрыгнуло! Я, однако, взял себя в руки и постарался ничем не выдать бабушке свое волнение. После этого мы еще немного поговорили, она рассказала мне о своем муже, что он застал еще Великую Отечественную войну – сначала воевал, а потом помогал восстанавливать Беломоро-Балтийский канал. Я ответил рассказом о своем деде – моряке, служившем недалеко от Мурманска. А вот после наших взаимных рассказов бабушка мне сказала то, что заставило мое сердце подпрыгнуть еще раз:
- Ох, рассиделась я тут с Вами. Мне же идти нужно… Как раз на встречу с Владимиром Ивановичем, - сказала она многозначительным, и даже заговорщическим тоном.
Я опять приложил все силы, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. Со всей возможной вежливостью я распрощался с бабушкой, вышел из дома, спрятался за деревьями и стал ждать. Ожидание было «скрашено» звонком от Бизона.
- Послушай, Серега, что ты мне за пургу вчера гнал про ремонт ноутбука? – шеф не стал ни представляться, ни интересоваться, удобно ли мне говорить.
- А что?
- Ничего! Я попросил ребят проверить твою рабочую машину – на ней никакой информации нет, в ремонт ты ее не сдавал. Они обзвонили все сервисы, которыми ты раньше пользовался – твоего компьютера у них нет!
- Они же не все сервисы в городе проверили!
- Так, Серег, скажи, куда ты отдал на ремонт ноутбук, мы поедем и заберем. Информация срочно нужна!
- Я сам заберу! Там проверенные ребята, никому, кроме меня, не отдадут. Сегодня вечером информация будет у Вас.
- Буду ждать. Я на работе допоздна. Смотри – не вздумай меня дурачить! А не то уши оторву…
В трубке раздались короткие гудки. Не хватало еще, чтобы начальник подумал, что я веду какую-нибудь двойную игру! У него и так отсутствуют понятия личное время и личное пространство.
Из-за разговора с шефом я чуть не пропустил момент, когда бабушка тоже покинула дом и направилась к метро. Я, подняв воротник, пошел за ней следом. Затем, стараясь оставаться незаметным, я спустился в подземку, вошел в тот же вагон. Старушка, правда, по сторонам не оглядывалась, так что сохранить инкогнито было несложно.
Встреча была назначена на Воробьевых горах. Баба Маша прохаживалась взад-вперед по улице Косыгина. Немного подождав, я подошел к ней сзади и взял за локоток. На ее удивленный возглас я ответил:
- Бабмаш, не волнуйтесь. Я бы тоже хотел поговорить с Владимиром Ивановичем. Не пугайтесь, мы с ним старые знакомые…
Бабушка испуганно заморгала и закивала головой. Я улыбнулся и отпустил ее руку.
Я отошел к смотровой площадке и стал любоваться тем, как молодожены, не побоявшиеся в такой осенний холод сыграть свадьбу, фотографировались на фоне потрясающего вида на Москву. Я против воли улыбнулся, когда увидел, как выпущенные молодыми голуби были подхвачены резким порывом ветра и улетели далеко в сторону. Послышался раздосадованный возглас фотографа, не успевшего поймать их в прицел объектива.
В третий раз за сегодня мое сердце радостно подскочило, когда я, как и ожидал, увидел Маэстро. Он, как и прежде, шел по улице своей властной походкой, в безупречном костюме и черном плаще. Маэстро подошел к бабушке и они о чем-то заговорили. Я, стараясь не топать и не шаркать, подошел сзади. Бабушка Маша, снова увидев меня, немного сжалась и дрожащим голосом произнесла.
- Владимир Иванович, с Вами хочет поговорить какой-то знакомый…
- Знакомый? – тон голоса Маэстро чуть заметно изменился.
- Здравствуйте, Владимир Иванович, - сказал я, подходя…
На пару мгновений на лице Маэстро возникла тень удивления. Но затем он быстро взял себя в руки:
- Баб Маш, спасибо, - он подошел к ней, обнял и что-то незаметно сунул ей в карман пальто, - Мы пока что со знакомым пообщаемся…
Бабушка по-матерински прижалась к Маэстро и зажмурилась, как будто обнимала отправляющегося в армию сына. Потом улыбнулась и пошла в сторону автобусной остановки. Маэстро пару минут смотрел ей в след, а затем медленно повернулся ко мне…

[mishanik]

Глава 6

- И чего же Вы хотите, Сергей Викторович? – его тон был не просто спокойным, а скорее тоскливым.
- Чтобы Вы оставили меня в покое, Вла… Маэстро, - я только взглянул на него, и называть моего собеседника по имени-отчеству желание сразу отпало.
- Вы уже перечислили необходимые для этого денежные средства?
- Нет, я же сказал, что у меня их нет…
- Может, Вы еще чего-то хотите?
- Да, я хочу, чтобы Вы вернули мне диск с информацией.
- И Вы уверены, что он у меня? – тон собеседника, казалось, стал еще более тоскливым, немного даже сонным.
- Уверен.
Маэстро усмехнулся:
- То есть Вы и следователь, и прокурор, и адвокат, и суд в одном лице – уже все за меня решили?
Я удивился, не понимая, к чему он клонит разговор.
- Вы решили, - продолжил он, - что я охотно встречусь с Вами и сделаю все, что Вы скажете? Прощу Вам долг, отдам диск? А, позвольте поинтересоваться, почему Вы сделали такой странный вывод? Кем, скажите, пожалуйста, Вы себя считаете, чтобы я так просто шел Вам на любые уступки?
От его холодного властного голоса дрожь пробежала по телу. Собрав все свои мыслимые и немыслимые волевые ресурсы, я унял начавшие было трястись руки и как можно более ровным тоном ответил ему:
- Ну, сейчас я тот человек, который все-таки отыскал Вас, хотя это было непросто, - я постарался, чтобы это звучало как шутка, - А вдруг еще кто-нибудь узнает про то, что Вы занимаетесь не очень законными делами и найдет Вас?
Вот тут-то мой злой гений не выдержал и глухо рассмеялся.
- Это я-то занимаюсь не совсем честными делами? И какими же, позвольте спросить?
- Ну… - я немного замялся. Действительно, если описать простым, житейским языком то, что делал мой собеседник, это или сложно было назвать преступлением, или не так просто было доказать, что именно он к своим поступкам хоть как-то причастен.
- И кто меня обвиняет в нарушении закона? Вы? Человек, который неправомерно получил доступ к банковской тайне десятков тысяч людей? Человек, на совести которого банкротство десятков предприятий? Да Вы один из самых страшных преступников в этом городе!
- Я?! Но позвольте, я же не убийца или насильник какой-нибудь!
- Да, Вы не убийца или насильник. Вы – гораздо хуже. Убийца убивает одного человека, редко еще пару. Террорист взрывает двадцать человек, ну может пятьдесят. Насильник портит жизнь только нескольким людям. А Вы? Задумывались ли Вы, сколько людей работало хотя бы на одном из обанкротившихся Вашею волею заводе? Может, сто, а может, двести? И у каждого семьи, дети… Может, Вы считали, сколько людей, потеряв работу, не смогло больше найти себя в жизни, умерло с голода, спилось, покончило жизнь самоубийством? Может, Вы знаете, сколько жен бросило своих мужей, не выдержав материальных трудностей? Или сколько детей не получило нормального образования, осталось сиротами при живых родителях или даже оказалось на улице из-за Ваших махинаций с фиктивными банкротствами? Нет! Вас это не интересовало! Да Вы даже об этом не задумывались, ни на секунду! Зачем? Какое Вам дело до чужих проблем? Ведь это дает Вам деньги! Какое Вам дело до чужих семей? Ведь Вы не знаете, что это такое - семья! Вот уж действительно, про Вас написано в Библии: «Возлагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и перстом не дотрагиваетесь до них».
Деньги, деньги, и еще раз деньги – вот все, что Вас волнует. Любовь, дружба, взаимовыручка, да и просто хорошая погода – это для Вас пустой звук, не имеющий денежного выражения! Какое Вам дело, что вместо обанкротившихся заводов возникают новые офисные и торговые центры? Вам – главное продать активы, землю, а что будет потом происходить – не важно! Ну и пусть – в новых офисах будут сидеть люди нового времени, которые ничего не производят, только потребляют. Там будут новые организации, с никому ничего не гарантирующим уставным капиталом в десять тысяч рублей. Может новое турагентство, которое отправит куда-нибудь туристов и лопнет, оставив их на произвол судьбы на чужбине. Или новое агентство недвижимости, которое только берет деньги, никому ничего не обещая! Максимум что построят полезного – так это жилой дом, квартиры в котором стоят столько, сколько заработать честным трудом практически нереально… Но это Вас не волнует, деньги уже получены! Когда Вам давали мой телефон, меня, наверное, назвали «социальным киллером»?
Я кивнул.
- …Так это не я «социальный киллер», это Вы – «социальный киллер»!
Я смотрел, буквально пялился на Маэстро. Наверное, со стороны казалось, что мои глаза вот-вот выскочат из орбит. Он продолжал:
- Но это еще полбеды! Больше всего Вы виноваты перед человеком, которому как раз и причинили больше всего зла…
- Это перед кем же? – я думал, что он о Марине. По правде говоря, были у меня грехи и более существенные.
- Перед собой. Вы причинили себе намного больше зла, чем всем им. Каждый день, каждый час своей жизни Вы убиваете себя. Вы не можете понять, что живете только один раз. Вне зависимости от того, куда Вы попадете после смерти – в ад или в рай или, - тут он усмехнулся, - реинкарнируетесь, этой жизни, такой, какая она есть, больше не будет! Каждый раз, когда Вы кому-то причиняете боль, Вы причиняете ее самому себе, своей душе! И каждый миг Вы что-то упускаете, сидя в своем душном офисе или без оглядки несясь в своей роскошной машине из одного конца города в другой, - красоту восхода и заката, цветение самых ранних цветов по весне, улыбку любимого человека, первый смех ребенка… Вы ведь не москвич, правда?
- Да, я с Рязани…
- И Вы, сумасшедший, подумали, что здесь лучше? Только потому, что больше денег? Рискну предположить, что Вы ехали сюда не потому, что в Москве красивейшие храмы, всемирно известные музеи… Я Вас разочарую – здесь не так-то уж и хорошо живется. Наша столица неизбежно находится во второй сотне всех положительных международных рейтингов, и в первой десятке большинства отрицательных. Если верить иностранцам, то у нас самые недружелюбные и безвкусно одетые жители, самая плохая кухня. Посмотрите любой экологический рейтинг – Москва неизбежно соседствует с беднейшими африканским городами, в которых нет ни нормальной канализации, ни нормальной медицины… В отличие от практически любого города мира (и уж точно, России) здесь Вы будете счастливы, если дорога от дома до работы будет занимать меньше часа в один конец. Вы будете радостны, если в месяце будет хотя бы пара солнечных дней, спасающих Вас от серого стресса. Если сдавать квартиру в Москве, то можно не работать, а если снимать – то можно не отдыхать. И Вы правда уверены, что Вам все это нужно? Да посмотрите на себя! В кого Вы себя превратили?
Я оглянул себя со всех сторон, не до конца понимая, о чем он.
- Да, у Вас безукоризненная внешность, дорогой костюм, богато обставленная квартира, шикарная машина… А если посмотреть глубже – Вы счастливы?
Такой простой вопрос, признаться, застал меня врасплох… Я стоял перед Маэстро, как школьник перед отцом, отчитывающим его за двойку.
- Любили ли Вы когда-нибудь по-настоящему? – спросил Маэстро, не дождавшись моего ответа.
Я молчал.
- Есть ли у Вас друзья? Настоящие, которые, не задумываясь, придут на помощь в трудную минуту? Да вообще, есть ли хоть какой-нибудь человек, которому Вы можете открыть самое сокровенное?
Я продолжал молчать. Взгляд сам собой опустился вниз.
- Зачем Вам все это – внешность, деньги, машина, работа? Куда Вы несетесь? Вы встаете по утрам, спешите на работу, занимаетесь там чем-то абсолютно бесполезным, даже вредным. Потом – в какой-нибудь бар, напиваетесь там… Потом – в тренажерный зал. Потом – в магазин… Вне зависимости от времени суток. Когда Вам нужно бодрствовать – Вы пьете кофе или энергетики. Когда спать – снотворное. И не важно, солнце за окном или луна. И все – ради денег… Ради дорогих машин, дорогих квартир, дорогих женщин, которые Вам противны уже тем, что Вы их оцениваете… Вы уверены, что Вам это нужно?
Я молчал. Он посмотрел на меня, вздохнул и добавил уже более сухо:
- Зря Вы меня нашли. Это было просто бесполезно. Я уже сказал – платите, как хотите. Займите или ограбьте, для меня это не важно. Никаких рассрочек или скидок… Рассчитаетесь по договору – оставлю в покое и верну диск. Точка. А дальше – живите, как знаете…
- Но это же такие деньги, - вырвалось у меня.
- Опять деньги… А Вы думаете, что остановить метро в Москве – это так же дешево, как купить батон хлеба?
Пока мы говорили, к Маэстро подъехал черный Кадиллак, с «красивыми» номерами и тонированными стеклами. На последних словах Маэстро уже сам открывал заднюю дверь машины.
- …Договор – дороже денег. Даже таких. Прощайте! – сказал он, садясь в автомобиль.
И тут, чувствуя, что он сейчас ускользнет, я каким-то немыслимым усилием воли сбросил его оковы. Передо мной пронеслись только что сказанные им слова, но они потускнели на фоне криков Бизона о том, что мне будет за невозврат диска, и на фоне воспоминаний о моей довольно-таки сытой жизни. Я рывком дернул на себя уже почти закрывшуюся дверь Кадиллака.
- Нет! Подождите!
Маэстро уставился на меня с нескрываемым удивлением. Но меня как будто прорвало:
- Да как Вы не понимаете, не могу я сейчас заплатить. Что бы я ни предпринял, не могу и все! Да и не успею я столько собрать! Мне диск нужен сегодня, иначе начальник меня на кусочки порвет, и я подавно уже никому ничего не заплачу! Да дайте мне хоть какое-то время!
Маэстро мягко потянул на себя дверцу машины и сказал только одно слово:
- Нет.
Я не отпускал дверь, слова лились потоком:
- Ах, значит, нет? Хорошо. Тогда я буду ходить за Вами следом и умолять! Шутка! Нет, я сообщу кому надо о Вашей деятельности. Неужели Вы уверены, что она законная? Сомневаюсь. Что-нибудь да найдется. Вы что, думаете, что я мальчик для битья? И у меня есть и знакомства, и связи. И следователи есть, которые без труда на Вас дело заведут! За вымогательство! И найти Вас не так сложно будет – или через бабушку Машу или еще как – вот сейчас номер Вашей машины запишу…
- Номера моей машины Вам ничего не дадут, - невозмутимо ответил он и так же спокойно продолжил, - Сергей Викторович, Вы даже не представляете, какую глупость Вы сейчас сказали…
- Отчего же глупость? Думаете, для меня организация уголовных дел – в новинку?
- Я знаю, - он сделал акцент на этом слове, - что не в новинку. Глупость в том, что Вы это сказали мне. Я Вам не по зубам, и все Ваши возможности и связи для меня – пустой звук. Вы просто дурак – потерялись в этом городе, этом мире, как в лабиринте. А минотавр здесь – я! Я – тигр этих каменных джунглей, и очень жаль, для Вас, что Вы попались у меня на пути.
Он говорил это каким-то особым, рычащим тоном и в его глазах сверкали недобрые искры. После этого он неожиданно резко добавил:
- Да пустите же дверь!
Он силой дернул на себя дверь автомобиля и закрыл ее. До того, как машина рванула с места, я сквозь тонированное стекло увидел, как он набирает чей-то номер телефона…

[mishanik]

* * *

Мне сначала пришлось на метро возвращаться к месту, где была оставлена машина, так что добрался я до дома уже к тому времени, когда самый краешек солнечного диска скрывался за горизонтом. Горизонта в Москве почти не найти, это я скорее для красного слова отметил. Привычными, доведенными до автоматизма движениями я загнал машину на свое место в подземном паркинге. «Бикнул» сигнализацией, дождался лифта и поднялся к себе на этаж.
Я был на взводе – не сразу нашел нужный ключ от входной двери, и не сразу попал им в замочную скважину. Чтобы как-то разрядить себя, я, даже не сняв плащ, взял пульт и включил телевизор. Как выяснилось, вовремя.
Первые несколько секунд я не понимал, что происходит. Шел, казалось бы, обычный выпуск новостей.
«А теперь в нашем выпуске новостей срочное сообщение. Кадры, которые вы видите, мы получаем в прямом эфире. В Москве арестована крупная преступная группировка, занимавшаяся бандитизмом, рейдерством. К «заслугам» членов данной группы можно отнести банкротство ряда средних и крупных предприятий Москвы и области. Арестованные также подозреваются в отмывании денежных средств, в том числе в интересах боевиков с Северного Кавказа».
Я как сквозь туман смотрел на экран. Бойцы в камуфляже выводили из конторы всех моих знакомых, во главе с моим начальником – Бизоном.
«В настоящий момент сотрудники милиции проводят аресты оставшихся на свободе членов преступной группировки».
Ну это уж слишком – мы, конечно, не ангелы, но на финансирование террористов с Кавказа никогда не шли и не пойдем!
Дальше в голове что-то щелкнуло – наверное, помогла флотская сноровка. Я молниеносным движением выключил телевизор, схватил со стола только что положенное туда портмоне и устремился к выходу. Ключи от машины я все еще держал в руке.
Захлопнул дверь – даже не стал проверять, закрылась ли она. Посмотрел на табло на лифте – он был на последнем этаже. Слишком долго ждать, побежал по лестнице, опять же, по флотской привычке, стараясь не стучать каблуками. Пробегая мимо входа на первый этаж, услышал топот явно военных сапог. Спустившись, наконец, в подземный паркинг, свернул за поворот, где стояла моя машина, привычным жестом вскинул руку с брелоком сигнализации и нажал на кнопку - таким жестом, наверное, ковбои с Дикого Запада вынимали из кобуры свои револьверы.
Ничего не случилось. Машина не отозвалась привычным сигналом, подтверждающим открытие дверей. Потому что машины не было. Ее место в боксе пустовало, а на стене, издевательски сияя свежей краской, красовалась надпись: «А машину угнали…».
Долго удивляться этому мне не пришлось – со стороны лестницы послышался звук шагов. Я инстинктивно спрятался за колонну. Из-за поворота вышли двое омновцев, с оружием наизготовку. Я видел их отражения в лобовом стекле одной из машин. Сам я был в тени, недоступный их взору. Они преграждали единственный путь к выходу… Нет, не единственный! Оглядевшись, я заметил под потолком открытое окошко, ведущее на задний двор дома. Если бы мне только незаметно добраться до него – будь я удачливым, я бы мог попытаться выбраться незамеченным! Но для этого нужно было пройти прямо перед лицами стерегущих проход ребят.
Я посмотрел на ставший теперь бесполезным предмет в моей руке – ключи от машины.
«Так, ситуация серьезнее некуда, - я пытался заставить голову работать, - То, что Бизона взяли так просто, как какого-то мелкого воришку, уже о чем-то говорит. У него же связи – на всех уровнях. Даже если я могу позвонить кому надо, то он тем более. Хотя нет, наверное, уже не могу – сейчас это все равно, что добровольно сдаться. Сейчас они, наверное, осматривают мою квартиру. Минут через пять поймут, что я все знаю… Обнаружат, что я недавно включал телевизор, значит я где-то рядом, окружат дом. Здесь не спрячешься. Ничего – то слуховое окно выходит в проулок, они о нем пока не знают… Мой дом – моя крепость. Вот только бы пробраться мимо этих мордоворотов».
Ребята, казалось, услышали мои мысли и двинулись вперед. Времени раздумывать больше не было – я зло стиснул ключи от уже не моей машины, и что есть силы швырнул их в другую сторону от надвигающихся омоновцев. Брелок гулко ударился о стену, разлетелся на части, батарейка покатилась по полу. Бойцы инстинктивно развернулись на звук, и сделали несколько шагов в противоположную сторону. Убедившись по отражению в стекле одной из припаркованных машин, что они стоят ко мне спиной, я по-кошачьи, в два прыжка пересек открытое пространство. Стараясь не издавать ни малейшего шороха, прокрался к слуховому окну, ухватился за его край, подтянулся, и, не обращая внимания на грязь после недавнего дождя, вылез наружу.
Я был на свободе…