Опасность простых решений

Во время кризиса споров о взыскании задолженности становится все больше, что неизбежно влечет за собой увеличение количества способов противодействия этому со стороны должников. Популярностью пользуются такие способы, как затягивание процесса и предъявление встречных или самостоятельных исков об оспаривании договора. На устранение процессуальных злоупотреблений направлен проект Постановления Пленума ВАС РФ «О некоторых вопросах практики рассмотрения дел, возбужденных по требованиям в связи с неисполнением либо ненадлежащим исполнением договорных обязательств», который впервые был рассмотрен на заседании Президиума ВАС РФ 18 июня. Проект комментирует доцент Российской академии правосудия, кандидат юридических наук, адвокат Малхаз Шотаевич Пацация.

— Как Вы относитесь к такому способу защиты от требований, основанных на договоре, как предъявление исков о признании этого договора недействительным или незаключенным?

— В руках изощренного адвоката любое процессуальное средство защиты интересов ответной стороны (а иски о признании сделок недействительными, незаключенными и т. д., безусловно, относятся к их числу) может создать серьезную проблему для стороны истца (в том числе и по требованию исполнения по той или иной сделке). Насколько часто это происходит, трудно сказать, поскольку ныне таких сведений официальная судебно-арбитражная статистика не собирает. Но, видимо, в ВАС РФ и без репрезентативных статистических данных сложилось устойчивое представление, что проблема очевидна. Оно ведь могло сформироваться, к примеру, и по результатам рассмотрения на Президиуме ВАС РФ нескольких резонансных дел, где ответная сторона использовала соответствующий процессуальный инструментарий.

Но мало ли случаев, когда с теми же целями оспариваются ненормативные правовые акты (делается это, как правило, для воспрепятствования искам о виндикации). Ведь здесь речь по сути о той же проблеме. Если быть последовательным, то и по отношению к данным случаям надо идти по пути ограничений и запретов. Возможно, впрочем, это дело будущего.

— Нуждается ли судебная система в специальных разъяснениях, или же проблема имеющихся злоупотреблений могла бы быть разрешена и с помощью существующего правового инструментария?

— Полагаю важным заметить, что основанные на действительном смысле закона и своевременные разъяснения ВАС РФ очень важны. Но неприемлемы объясняемые (а то и оправдываемые) необходимостью практики поверхностные разъяснения, тем более если они являются результатом отхода от существующих процессуальных норм. При привлечении для обсуждения достаточного круга специалистов всегда можно найти такую формулу истолкования закона, которая не противоречит его смыслу и обеспечивает минимизацию злоупотреблений со стороны лиц, участвующих в деле (полное их исключение вряд ли возможно).

Что касается возможностей адекватного реагирования суда на иски о признании договора недействительным, незаключенным и т.д., то в случаях их заявления в качестве самостоятельных и затем ходатайствования о приостановлении дела о взыскании (а ради этого, если речь идет о попытке воспрепятствования в рассмотрении дела о взыскании, и заявляются подобные иски) суды по общему правилу отказывают в приостановлении, указывая на отсутствие невозможности рассмотрения дела. Ведь именно данный критерий является основным в норме п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ. Делают это они достаточно спокойно, имея в виду, что определения об отказе в приостановлении производства не обжалуются.

И действительно, такой невозможности, безусловно, нет в случае заявления исков, связанных с ничтожностью, а также и незаключенностью сделок. Разве арбитражный суд по делу о взыскании не может оценить ее ничтожность или незаключенность, особенно если это, по сути, будет заявлено в ходатайстве о приостановлении? Думается, что может и даже должен. И это надо разъяснить четко и недвусмысленно, ибо практика и в этом плане складывается далеко не единообразная. ВАС РФ до сих пор, например, не указал, есть ли невозможность в рассмотрении иска о взыскании, если сделка, на которой основан иск, оспорена как незаключенная.

Иное дело, если речь идет о признании недействительной оспоримой сделки. Здесь действительно есть невозможность, и приостановление необходимо. Но вряд ли кто знает точно, какой процент составляют эти случаи в общем ряду подобных дел. А ведь не исключено, что речь идет о сравнительно небольшом числе. И если так, то стоит ли идти на введение ограничений в реализации процессуальных прав, тем более посредством далеко не безупречного толкования процессуальных норм, которое все-таки видно при анализе проекта? Не приведет ли это к разрастанию правового нигилизма, коего у нас в стране и без того хватает? Еще надо взвесить как следует, что мы приобретем и что потеряем в результате.

Относительно задержки в движении дела о взыскании в случае приостановления до рассмотрения иска о признании оспоримой сделки недействительной следует учесть, что не стоит сбрасывать со счета институт обеспечительных мер. Их введение по делам, связанным с требованием о взыскании, в значительной мере нивелирует риски, возникающие в связи с приостановлением производства по этим делам. Более того, своевременное введение адекватных обеспечительных мер нередко полностью исключает для ответчика целесообразность заявления подобного самостоятельного иска и последующего ходатайствования о приостановлении производства.

Если посмотреть на все это шире, то не следует сбрасывать со счета и то, что соответствующие лица в арбитражном процессе выступают в различных процессуальных статусах: то в качестве истцов, то в качестве ответчиков. И, следовательно, некий баланс социальной справедливости сохраняется.

— В п. 1 проекта Постановления содержится, бесспорно, правильное указание на желательность заявления встречного иска на ранней стадии процесса, с тем чтобы избежать его затягивания. Однако на практике даже прямо закрепленное в АПК РФ требование о раскрытии доказательств до начала рассмотрения дела по существу соблюдается крайне редко. Что, по Вашему мнению, необходимо сделать, чтобы придать практическое наполнение подобным нормам, упорядочивающим ход процесса и тем самым позволяющим сократить сроки судебного разбирательства?

— Прежде всего необходимо отметить, что российский арбитражный процесс едва ли можно обвинить в медлительности. Правда, чем больше он становится судебным (что подразумевает и соответствующую детализацию и усложнение регламента), тем меньше скорость процессуального движения дела. Необходимо, чтобы это специализированное судопроизводство в аспекте динамичности не перестало быть адекватным для разбирательства предпринимательских споров. Ведь не случайно его «разворотливость» расценивалась как положительное и заслуживающее поощрения свойство авторами Концепции судебной реформы, которые среди прочего и обосновали необходимость сохранения арбитражного процесса в качестве самостоятельного юридического феномена в нашей стране.

Что касается желательности заявления встречного иска на ранней стадии процесса, то с этим тезисом как общей формулой вряд ли поспоришь. Но нельзя реализацию данного права ответной стороной отрывать от использования стороной истца ее процессуальных прав. Ведь логично и к ней обратиться с тем же пожеланием.

Между тем в проекте тема корреспондирующих по сути прав истца вовсе обойдена. Однако процессуальный закон не случайно ограничивает право стороны истца, в частности, на изменение основания или предмета иска (ч. 1 ст. 49 АПК РФ), а ответной стороны — на заявление встречного иска (ст. 132 АПК РФ) стадией рассмотрения дела в суде первой инстанции. Это выстраданный историческим опытом процессуальный баланс, а не неудачная новелла действующего АПК РФ. Поэтому если мы не хотим разрушить процесс, то должны сохранять корреспонденцию прав обеих сторон искового производства.

Банально, но неоспоримо: судебный регламент (в том числе и нынешний АПК РФ) — это не хаотический набор норм, а система правил. Поэтому, затрагивая одну их часть, не следует забывать о другой, потому что все они связаны.

— Пункт 1 проекта содержит достаточно радикальное предложение — отказывать в принятии встречного иска о недействительности или незаключенности договора в случае, если суд сочтет, что это является формой злоупотребления процессуальными правами. Такой встречный иск, как предлагается указать в проекте, должник может подать в рамках отдельного процесса. Насколько такая рекомендация соответствует нормам АПК РФ о порядке предъявления встречного иска?

— Нормам АПК РФ о предъявлении иска данная рекомендация вряд ли соответствует. Более того, следует возблагодарить того ответчика, который заявит, к примеру, иск о признании оспоримой сделки недействительной не в качестве самостоятельного, а именно встречного. Это по общему правилу указывает, что он действует добросовестно.

— Нельзя не отметить, что в п. 3 проекта отражена несколько иная позиция: если сначала должник заявляет иск о недействительности или незаключенности договора, а уже потом кредитор предъявляет встречный иск о взыскании задолженности, ВАС РФ ничего не говорит о возможности не принять такой встречный иск по мотиву злоупотребления правом. Понятно, что злоупотребления обычно исходят от должника, который не хочет платить, но все же — оправдан ли этот дисбаланс?

— Обсуждаемый проект написан с целью ограничить возможности «процессуальных игр» именно со стороны ответчика, поэтому дисбаланс виден невооруженным глазом. Он едва ли оправдан, если, конечно, в ВАС РФ не планируется отдельный документ — для нивелировки дисбаланса.

Что касается упоминаемого в вопросе варианта встречного иска, то в практике он встречается (см., например, решениеАрбитражного суда г.Москвы от 11.06.2008 № А40-15821/08-43-138), хотя и нечасто. Но, как представляется, его вполне можно истолковать в качестве подпадающего под действие нормы п. 2 и (или) п. 3 ч. 2 ст. 132 АПК РФ, характеризующей предъявляемый иск как встречный.

— Насколько вообще понятие «злоупотребление процессуальным правом» развито в отечественной процессуальной науке и может ли оно быть применено в рамках действующего законодательства? Злоупотребление материальным правом в последнее время толкуется расширительно — оно может повлечь не только отказ в защите этого права, но и, как разъяснил осенью 2008 года ВАС РФ, может являться основанием для недействительности сделки и т. п. Ждет ли и концепцию злоупотребления процессуальными правами расширительное толкование? Нет ли здесь опасности, например, чрезмерного усиления роли судейского усмотрения?

— Понятие злоупотребления процессуальным правом для нашей доктрины новое. Поэтому оно и воспринимается пока неоднозначно. Что касается судебно-арбитражной практики, то она применяет эту конструкцию, но видно, что отнюдь не просто «нащупывает» объективные пределы этого процессуального феномена. Пока еще много субъективности, без чего, разумеется, судейское усмотрение невозможно, но ему должны быть поставлены пределы в виде выработанных ВАС РФ критериев. При этом, думается, было бы неправильно идти по пути неограниченного конкретными критериями толкования злоупотребления процессуальными правами.

Предложенные в п. 1 проекта критерии злоупотребления процессуальными правами применительно к заявлению соответствующих ходатайств и исков едва ли могут быть признаны таковыми, поскольку сами сформулированы недостаточно конкретно и привязаны к тому же к фактору отсутствия объективных препятствий для их заявления на более ранних этапах процесса. Как это ни прискорбно, но нельзя не отметить, что при такой формулировке как бы вообще не учитывается, что вся человеческая деятельность, в том числе и имеющая отношение к судопроизводству, связана с субъективным фактором.

— Как Вы оцениваете положения п. 3 и 6 проекта, рекомендующие не приостанавливать производство по делу о взыскании долга в связи с одновременным рассмотрением иска о признании договора незаключенным или недействительным? Рекомендации ВАС РФ предполагают невозможность приостановить производство во всех трех инстанциях, а также в исполнительном производстве. Вместе с тем недействительность или незаключенность договора далеко не во всех случаях означает, что должник все равно должен вернуть основной долг как неосновательное обогащение. В ряде случаев недействительность договора означает, что иск о взыскании долга полностью отпадает. Как быть в таких случаях? Нормы о повороте исполнения судебного решения могут быть неэффективны, если из организации-кредитора все активы будут выведены.

— Наша позиция о том, когда именно дело о взыскании подлежит приостановлению, зафиксирована в ответе на второй вопрос. Вместе с тем отметим, что трудно согласиться с тезисом проекта, согласно которому признание сделки недействительной не влечет отмену (изменение) судебного акта о взыскании суммы долга, а является основанием для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам. Каким образом в подобном случае можно пересмотреть по вновь открывшимся обстоятельствам судебный акт о взыскании, чтобы не отменить или даже не изменить его?

Применительно же к положению проекта о том, что при повторном рассмотрении дела (имеется, видимо, в виду рассмотрение после отмены решения о взыскании в процедуре производства по вновь открывшимся обстоятельствам, т. е. в порядке ч. 2 и 3 ст. 317 АПК РФ, когда задействуются все нормы, обычно применяемые при рассмотрении исковых дел) истец может заявить об изменении иска, принимая во внимание, что основаниями возникновения долга ответчика перед истцом могут являться неосновательное обогащение, реституция, можно отметить следующее.

Трудно признать этот тезис в качестве имеющего универсальное значение и представить, что в этом случае всегда возможен плавный переход от иска о взыскании к искам, названным в проекте, на основании правила ч. 1 ст. 49 АПК РФ.

Велика вероятность того, что у данных исков как минимум не будут совпадать ни предметы, ни основания. К примеру, как можно в таком порядке перейти от иска о взыскании договорной неустойки к иску о неосновательном обогащении или реституционному требованию? Поэтому снятие проблемы посредством допускаемой ныне законом замены лишь одного из этих элементов вряд ли всегда будет возможно и, следовательно, скорее всего необходимости заявления нового иска не избежать.

И вообще, полагаем, что это положение вряд ли имеет непосредственное отношение к предмету рассматриваемого проекта. Его уместнее включить в разъяснение Пленумом ВАС РФ правил применения ч. 1 ст. 49 АПК РФ либо в определенное информационное письмо, где вопрос о соотношении предметов и оснований исков о взыскании долга по договору, о неосновательном обогащении, реституции может быть подвергнут специальному и конкретному анализу.

На наш взгляд, вообще надо отходить от практики формулирования в положениях постановлений пленумов ВАС РФ тезисов, которые иначе как попутными назвать трудно. Ведь при рассмотрении соответствующих проектов они могут не оказаться в фокусе обсуждения и, следовательно, попасть в постановление Пленума ВАС, будучи не до конца продуманными. А позднее, при специальном обсуждении соответствующих норм закона, выяснится, что ВАС РФ уже сформулировал по ним некое правоположение, которое может не оказаться результатом действительно всесторонней оценки.

Вместе с тем следует учесть, что важнейшим в предпринимательской деятельности является то, что она осуществляется самостоятельно на свой риск (абз.3 п. 1 ст. 2 ГК РФ).Что касается судебных средств ограничения этих рисков, то они, конечно, существуют, но небеспредельны. И такое средство, как поворот исполнения, мы бы упомянули в последнюю очередь, поскольку к тому времени активов действительно может не быть (собственно говоря, и в АПК РФ нормы, его регулирующие, находятся в последнем — VII разделе). Есть ведь и другие средства. Назовем два из них, которые представляются достаточно эффективными, если ими умело пользоваться.

Первое — обеспечительные меры (глава 8 АПК РФ).

Второе — приостановление исполнения судебного акта о взыскании, которое (несмотря на известное негативное отношение к нему Европейского Суда по правам человека) у нас возможно и в кассационной (ст. 283 АПК РФ), и в надзорной (ст. 298 АПК РФ) инстанциях.

— Насколько этот проект является сбалансированным и отражает развитие долгосрочных тенденций судебной практики? Не появился ли он в связи с проблемами, с которыми судебная система столкнулась в данный момент, и не могут ли эти рекомендации впоследствии сами привести к новым злоупотреблениям?

— Из ответов на предыдущие вопросы достаточно легко можно сделать вывод о нашем мнении относительно сбалансированности проекта. Что касается проблем, которые стали причиной появления этого проекта, то, думается, они не являются проблемами исключительно сегодняшнего дня. Они в той или иной форме (и мере) будут спутниками российского судебного процесса и в обозримом будущем.

Решения, которые предложены в проекте, конечно, связаны с сегодняшними представлениями о проблемах и путях их решения. Но едва ли следует ожидать, что Пленум ВАС РФ в данном случае и даже по общему правилу будет предлагать такие решения проблем судебно-арбитражной практики, которые снимут соответствующие проблемы надолго. Это невозможно, ибо меняется правовое регулирование, подвижен социальный контекст судебной деятельности. Кроме того, потребности изыскания средств отстаивания своих прав и интересов постоянно заставляют лиц, участвующих в деле, и прежде всего ответчиков, находить легитимные (а иногда и не очень легитимные) процессуальные возможности для их защиты.

Следовательно, Пленум ВАС РФ должен давать адекватные ответы на каждом этапе судебно-правового развития страны. Для последнего разъяснения Пленума ВАС РФ — тактическое средство. Стратегия — прерогатива законодателя. При этом он должен осмысливать действительно ценные «находки» Пленумов ВАС РФ. Вместе с тем не секрет, что и ВАС РФ наделен законодательной инициативой. Значит, потенциально и он является субъектом, влияющим на принятие стратегических решений.